На веки вечные

Несмотря на столь раннее утро, весь медперсонал был на ногах. Врач Александр Иванович Степанов, присло­нившись к колесу санитарной машины и бессильно опу­стив между коленей руки, сидел на носилках, Голова его кл9нилась на грудь. Да и не мудрено: постоянно за атакующими танками. Вместе со своими медиками оты­скивали раненых, тут же оказывали им первую помощь и направляли в медико-санитарный взвод, а многих — на левый берег Волги, в тыловые госпитали.

Рядом стояли некоторые из его помощников.

Товарищ военврач второго ранга, говорят, вы уби­ли гитлеровского офицера,— обратился к нему военфельдшер Волков; обратился вовсе не для того, чтобы услышать рассказ, а чтобы как-то взбодрить Александ­ра Ивановича, отвлечь, помочь не поддаться усталости. Выщли-то на минутку, вдохнуть свежего воздуха, а там - опять за работу. Раненые ждут...

— Ничего особенного,— нехотя ответил военврач.

А все-таки,— присоединилась к просьбе санинст­руктор Зина Мошкина.

Степанов приподнял голову, сел удобнее.

Это было между разъездом и высотой. Там наши фашистов положили немало. Да и мы не без потерь были... Вижу: рядком три трупа вражеских лежат, сре­ди них — офицер. Мы в это время с Валей Сергеевой перевязывали наших автоматчиков. А все остальные ушли вперед. Вдруг выстрел. Валя крикнула: «Немцы»

Я, не разобравшись откуда выстрел, растянулся на зем­ле. И тут же — еще выстрел. «Это уже,— думаю,— по Вале». Потом она крикнула: «Меня убили!» Я успел за­метить: стреляли как раз оттуда, где побитые валялись. Стало быть, один из трупов стреляет? Ну и стал палить по ним, по дохлым. После этого стрельба оттуда прекра­тилась. Кто из них стрелял, выяснить некогда было, да и ни к чему. Так что насчет офицера—это разговоры одни.

И никакие не разговоры, товарищ военврач,— по­слышался голос Сергеевой.— Стрелял ихний офицер. Я заметила, как он выстрелил из длинного пистолета и голову быстро закинул назад, вроде не живой.

Степанов удивленно вскинул глаза.

Легка на помине,— улыбнулся он.— Ну, коль ско­ро явилась, то сама и расскажи, почему крикнула: «Меня убили!»

А вы не смейтесь. Пуля просвистела так близко что я подумала: все, прошила мою голову. —И Валя са­ма засмеялась. Рядом улыбался Феоктистов.

Привезли раненых? — спросил их Степанов.

Нет, Александр Иванович, мы пришли навестить нашего командира роты Гоголева,— ответил Илларион.— А заодно уточнить, нельзя ли его за Волгу не отправ­лять.

Елена Семеновна, что с Гоголевым?— спросил военврач у командира медсанвзвода Байдиной.

Товарищ военврач второго ранга... — начала было говорить та, но запнулась, отвела глаза в сторону.

Степанов заметил замешательство Байдиной, повто­рил вопрос уже строже:

Так что же с Гоголевым?

Я сразу же хотела доложить, да боялась. В об­щем, Гоголева у нас нет. Он куда-то исчез.

Это уже смахивает на мистику,— рассердился военврач.— Может, отправили в госпиталь?

Хотели, но он категорически отказался. А теперь вот исчез...— виновато повторила Байдйна.

Я, кажется, догадываюсь, где он может быть,— сказал вдруг Феоктистов.— Только, конечно, не в госпи­тале. Валя, поехали назад! А вы, товарищи, не волнуй­тесь. Сейчас найдем беглеца.

...Старший лейтенант Гоголев пролежал после пере­вязки часа три и ночью, будучи в результате контузии в крайне возбужденном, если не сказать в невменяемом, состоянии, тайно покинул палатку Медсанвзвода и по­шел туда, где оставил свою машину. С гребня высоты, у которой автоматчик Павел Маркин со своими друзья­ми пленил вражеских офицеров и солдат, Гоголев дол­го глядел на море огня, бушевавшего далеко впереди. Там Сталинград. Самого города отсюда он не мог ви­деть. Глазами не мог видеть... Но мыслями своими, ду­шой и сердцем — о, зрение у них острое! — видел стар­ший лейтенант, как дома и улицы города словно плави­лись в том страшном огне, как на фоне озаренного баг­ровыми сполохами неба чёрнели железные скелеты зда­ний, бесформенные груды разваленных стен, как, несмот­ря на весь этот ад, кипела там героическая жизнь за­щитников города. Над ним беспрерывно взлетали наши и вражеские разноцветные ракеты. Ночная темень, ра­зорванная светом пожарищ, прошивалась пулеметными очередями. Бешено струились трассирующие пули, вре­зались в черноту ночи лучи прожекторов, раздавался неумолчный грохот снарядов и мин. Там сутками не прерывались кровопролитные бои.

Петр Гоголев, еле держась на ногах, продолжал путь. Теперь он вел его к подножию высоты 134,2. Там он оставил свою машину. Там он должен ее найти.

И спустя еще полчаса нашел. Танк стоял, накренив­шись на какой-то неровности, строго уставившись ство­лом орудия в сторону противника. Он словно и без эки­пажа продолжал вести бой...