На торный путь

Тогда матросы, уже оставившие бившийся о грунт бот, вкупе с подоспевшими солдатами, пользуясь тем, что лежащий на боку кораблик пока прикрывал их от волн, стали хватать бочонки, ящики и всё остальное, чтобы, как-то вытащив, сложить от воды подальше. Потом этот громкий призыв стал слышаться всё чаще, потому что море не ограничилось адмиральским ботом, а, разбушевавшись не на шутку, стало чуть ли не поочерёдно срывать с якорей дубель-шлюпки и гружённые провиантом лодки, чтобы одну за другой выбросить их на берег.

Вымокший с головы до ног Бредаль, зная, что спасавшие груз матросы справятся и без него, поднялся на невысокий береговой откос, чтобы, осмотревшись, попытаться оценить масштаб бедствия. Рокочущие волны с высоко закрученными белопенными гребнями обрушивались на песчаный берег и обессиленно гасли в шести-семи саженях от уреза. С откоса было хорошо видно, как опасно мотаются мачты ещё державшихся на рейде судёнышек, а косых парусов дозорных «чаек» нельзя было рассмотреть вовсе, поскольку они либо ушли мористее, либо их тоже прибило к берегу.

Удручённо окидывая взглядом открывшуюся картину, вице-адмирал ясно отдавал себе отчёт в том, что разор его флотилии полный. И Бредаль не ошибся. Когда столь разрушительный шторм поутих, оказалось, что и уцелевшие суда сильно пострадали. Под яростными ударами волн рвались якорные канаты, разбитые бурей лодки тонули, их несло ветром, а те, что всё-таки удержались на якорях, нещадно заливало водой, срывало пришивные доски, и было чудом, что они вообще остались на плаву. Самым же тягостным было осознание того, что флотилия для дела не годна.

Однако вице-адмирал Бредаль не опустил рук. Главное – люди спасены, а утрата части провианта – лишь временное неудобство, что же касается утопленных пушек, то их надо достать и поставить на береговые батареи, строительство коих следует начать немедля. По приказу адмирала матросы приступили к ремонту судов, а солдаты начали копать траншеи, насыпать брустверы и ставить там поднятые из воды орудия. Работы шли непрерывно, и уже через сутки на флангах береговой позиции было две батареи, с двадцатью тремя и двадцатью семью пушками.

Бредаль опасался, что татарские лазутчики доложат туркам о его бедственном положении, и, как оказалось, тревожился вице-адмирал не зря. Примерно в два часа пополудни на горизонте замаячили паруса, и почти сразу Бредаль намётанным глазом определил: идут турки. Вскоре выяснилось, что неприятельская эскадра в составе двух кораблей, пятнадцати галер и одного фрегата, сопровождаемая множеством кочебасов[43], держит курс прямиком на Сальси-Денис, в то время как у Бредаля осталось всего сорок семь боевых единиц.

Было ясно: турки идут с намерением добить флотилию… У Бредаля была надежда лишь на береговые батареи, которые только-только успели обустроить, да на мелководье, куда, чтобы не сесть на мель, неприятельские корабли заходить не будут. Вражеская эскадра приближалась, но Бредаль, не давая команды открыть огонь, ждал. По своему обыкновению, турки начали палить первыми. Их тридцатипятифунтовые орудия были мощней трёхфунтовых пушек эскадры, но дистанция была велика, и попадавшие в брустверы ядра вреда не причиняли.

Однако имевший меньшую осадку турецкий фрегат подошёл достаточно близко, и обе батареи встретили его слитным залпом. Стоявшие на позициях пушки могли стрелять брандскугелями[44], и это сразу дало результат. На фрегате вспыхнул пожар, но турки быстро погасили огонь и сразу отошли на приличное расстояние, а вот следовавшему за ним кочебасу досталось здорово. Дубель-шлюпки, стреляя книпелями[45], изорвали ему паруса, и турку с превратившейся в болтающиеся концы оснасткой, чтобы не быть потопленным, пришлось уходить на вёслах.

В целом же от обоюдного обстрела особо ощутимого урона ни та ни другая сторона не понесла, если не считать порванных снастей, проломленных фальшбортов и расколотых пришивных досок. Больше всего Бредаль хотел, чтоб хоть один турецкий корабль встал на шпринг[46] для обстрела береговых батарей и тогда можно было бы, бросив в бой все свои силы, взять его на абордаж, но, похоже, турки решили не рисковать. Больше того, после четырёх часов непрерывной пальбы они легли на обратный курс и ушли.

Проводив взглядом уходившую за горизонт вражескую эскадру, Бредаль тотчас распорядился снова приводить флотилию хоть в какой-то порядок, а сам в удручённом состоянии духа стал подводить итог. Конечно, ни о какой победе речи быть не могло. Вдобавок ясно, что с уцелевшими судами любые военные действия невозможны, а о десантных операциях вообще надо забыть. Оставалось ждать, что ещё предпримут турки, но вскоре было получено известие, что их эскадра через пролив ушла в Кафу, и теперь Бредаль мог поддерживать связь с Азовом…

* * *