На торный путь

– Опять же султану то на руку, – поддержал Трубецкого Аракчеев.

– Да, вот только прошлую зиму татарва вал разрыла, а нам думай теперь, куда пойдут, только выходит оно по случаю, вроде как карта ляжет, – вздохнул Леонтьев.

Напоминание о том, что прорыв может быть внезапным, заставило генералов переглянуться, и после долгой паузы Трубецкой обнадёжил:

– Вся армия здесь на зимних квартирах, в разе чего помогут. Надо только пикеты подальше в степь выслать, чтоб мы со своим кор-де-резервом татарву, когда она через вал полезет, упредить смогли.

– То-то и оно, что упредить, – снова вздохнул Леонтьев и завертел в руках бывшую у него колоду.

Банокомёт собрался было продолжить игру, но тут в дверь заглянул служка:

– До вашей милости казачий полковник просится…

– Зови, – резко кивнул Леонтьев и, глянув на генералов, бросил карты на стол.

Служка тотчас исчез, и вошедший в комнату через малое время казачий полковник, по артикулу приветствуя генералов, доложил:

– Войсковой старшина Ефремов, из Изюма.

Кто такой этот казачий полковник, генерал Леонтьев хорошо знал. Начальник оборонительной линии слышал про два удачных похода Ефремова с князем Дондук-Омбо и про недавние тамошние события был извещён тоже. Поэтому он, ответив на приветствие, жестом пригласил гостя садиться и, самолично налив ему бокал рейнского из стоявшей на столе бутыли, спросил:

– Что на Кубани?

Ефремов сел, отпил из бокала и только потом ответил:

– Калмыки сделали новый набег. Большая часть края вконец опустошена. Остальные покорились её императорскому величеству.

Генералы довольно переглянулись, и Леонтьев уточнил:

– Значит, мы можем не опасаться, что ногаи выступят поддержать хана.

– Не выступят, – подтвердил Ефремов и, поставив бокал, обвёл генералов взглядом. – Но слух есть, будто хан собирается возле Изюма открытой степью идти в обход линии.

– Та-ак… – Леонтьев, знавший, что оборонительная линия доходит лишь до Изюма, машинально взял лежавшую перед ним колоду, а потом, бросив одну карту перед собой, сказал: – Ну, раз оттуда случай выпал, туда и разведку слать…

Следующим утром изюмский казачий есаул Довбня уже вёл свою сотню в Дикое поле искать татар. В таких делах он был весьма опытен и даже имел свою методу. Выходя в степь, есаул веером высылал вперёд пяток парных пикетов на удаление трёх-четырёх вёрст. Расчёт был на то, что при встрече с Ордой в погоню за единственным всадником татары пошлют не больше десятка и его казакам надо будет лишь во весь дух нестись назад к сотне, где уже сам есаул решит, как поступить. Однако пока всё было спокойно, и вокруг неспешно рысившей сотни замечалось только торчавшее из-под неглубокого снега бадилля[42] да местами успевший заледенеть конский след.

Ловушка Довбни сработала после полудня. Сначала из снежной дымки показался летевший карьером пикет, а потом и гнавшиеся следом татары. По приказу есаула шедшая строем сотня привычно рассыпалась по степи с таким расчётом, чтобы окружить погоню. Охваченные азартом ордынцы не сразу заметили казаков, а когда, сообразив, что к чему, стали осаживать разгорячённых коней, было уже поздно. Уйти удалось немногим, а двух особо замешкавшихся всадников казаки сбили с сёдел и на аркане приволокли пленников к есаулу.

Языки гололобым развязали быстро, но то, что они сказали, испугало Довбню. По их словам, хан чуть ли не с сорокатысячным войском уже обошёл оборонительную линию у Донца, и шайки татар начали бесчинствовать в украинных землях. Правда, если верить пленникам, выходило, что хан осторожничает, и отправил за ясырём не всю Орду, а лишь отдельные отряды, сам оставаясь с войском в Диком поле. Однако, похоже, татары и впрямь были где-то рядом, так что мешкать не стоило. Решив не рисковать, есаул отозвал пикеты и скорой рысью повёл сотню обратно.

Сведения, полученные от дальней разведки, внесли кое-какую ясность, и генералы начали действовать. Было решено перехватить летучие отряды татар, когда они с добычей будут возвращаться, не дав им соединиться с ханом, и этот план оказался удачным. Едва обе конные группы кор-де-резерва успели развернуться, как появились отягощённые награбленным барахлом татары. Но главное, они вели захваченных пленников, и драгуны вкупе с казаками со всей фурией налетели на ордынцев, сразу перерезав им все возможные пути отхода.

Есаул Довбня, опять посланный со своей сотней в Дикое поле следить за остававшимся там ханским войском, снова сумел отличиться, пленив на этот раз важного ордынца, который подтвердил, что хан для начала послал за линию только несколько отрядов. Вдобавок, как выяснилось, действия русских генералов оказались столь искусны, что татары, кои намеревались пройти дальше, чтобы предать всё огню, смогли сжечь лишь несколько сёл, а когда попытались увести жителей, были отрезаны от степи и прорваться назад в Дикое поле не смогли.