На свободе (ЛП)

   Ночью корова, скорее всего, бродила во сне, поскольку перелезла через забор; а когда была обнаружена, дожевывала одну из юбок с фижмами миссис Твиддлер. В тот вечер она совсем не дала молока. Судья подумал, что испытание, которому она подверглась, оказалось слишком суровым, а юбка - недостаточно питательной. Однако, было приятно утешиться тем, что, не давая молока, она обходилась дешевле в содержании, чем когда давала. На следующее утро она съела кусок водосточного желоба, а затем, сунув голову в окно, две тарелки и кувшинчик для сливок. После чего прилегла на клубничные грядки, чтобы отдохнуть. Вошедший на двор сын судьи Твиддлера, по всей видимости, чем-то ей досадил; она подцепила его своими рогами и перебросила через забор. Затем отправилась на конюшню, где съела щенка и три фута цепи.

   Судья был уверен, что бывший владелец не погрешил против истины, предупредив о ее хорошем аппетите. Она могла съесть столько, сколько слопало бы приличное стадо крупного рогатого скота и несколько отар овец. В тот день судья отправился к мяснику, чтобы уговорить его ее купить. Когда они вернулись, корова только что съела разводной гаечный ключ и отвертку, и пыталась перепрыгнуть через забор. Мясник сказал, что корова неплохая, вот только очень тощая. Он сказал также, что купит ее, если судья станет кормить ее и откормит; судья пообещал хотя бы попытаться. Он дал ей на ночь корм на четырех коров, и она съела все, как если бы это была половинная порция, а она - месяц голодала. Закончив, она потянулась к соломенной шляпе наемного работника, съела ее, а затем, отправившись в сад, слопала жимолость и бухту резинового шланга. Работник сказал, что если бы это была его корова, он бы ее убил; судья ответил, что было бы лучше отучить ее столько жрать.

   В течение ночи она опять испытала приступ сомнамбулизма и, выбравшись из сарая, съела дверной коврик с переднего крыльца, откусила чугунные украшения на воротах, проглотила шесть кирпичей, добытых ею из стены дома, и улеглась среди розовых кустов. Когда утром вышел судья, она казалась лишенной сил, тем не менее, их хватило на то, чтобы схватить газету, которую он держал в руках; сжевав ее, она три или четыре раз вздрогнула в конвульсиях, после чего издохла. Чтобы убрать тушу, судья заплатил три доллара. С тех пор он снова покупает масло и молоко и совершенно выбросил из головы мысли заняться животноводством.

ГЛАВА X. НАША ГРАЖДАНСКАЯ СЛУЖБА

   Некоторые гражданские служащие Милбурга также по-своему интересны. Система гражданской службы городка основана на принципе, что если у человека имеется очевидная неспособность исполнять какую-либо должность, его непременно следует на эту должность утвердить. В результате дела нашего маленького правительства продвигаются самым непостижимым образом, что предвещает в будущем хаос и революцию, разумеется, местного значения.

   Типичным представителем является мистер Бэунс, единственный ночной сторож городка. Одна из его обязанностей заключается в зажигании уличных фонарей. Это действие не требует особых усилий интеллекта; но в течение некоторой части лета ум мистера Бэунса, как кажется, не был способен справиться с напряжением, возникавшим при решении данной задачи. Было замечено, что каждый раз, яркой лунной ночью, мистер Бэунс зажигал все фонари, и они горели с раннего вечера до рассвета, в то время как в те ночи, когда луны не было, он вообще не зажигал их, и на улицах царила темень, густая, как смола. Наконец, жители стали жаловаться на это, и однажды один из них пришел повидать мистера Бэунса. Он сказал ему:

   - Мистер Бэунс, люди недовольны тем, что вы зажигаете фонари в лунные ночи, и не зажигаете, когда луны нет. Я бы хотел, чтобы вы лучше справлялись со своими обязанностями.

   - Мне бы это тоже показалось странным, но я ничего не могу поделать. У меня есть инструкция относительно календаря, и я обязан ей следовать.

   - В альманахе было сказано, что ночь будет безлунная?

   - Да, совершенно верно.

   - Но сияла полная луна.

   - Я знаю это так же хорошо, - ответил мистер Бэунс, - как свое собственное имя. Но как луна может сиять, в то время как календарь утверждает, что ее нет, это мне непонятно. Возможно, что-то не так с луной; скорее всего, так и есть.

   - Это вряд ли.

   - Во всяком случае, что-то врет, а мне следует придерживаться регулярности. Я следую календарю, и если луна ведет себя, как ей вздумается, а не как указано в календаре, это ее дело. Если в календаре указано, что луны не будет, я должен зажечь фонари, даже если в небе будут сиять миллионы лун. Такова инструкция, и я ее неукоснительно соблюдаю.

   - Как вы можете быть уверены, что календарь не ошибается?

   - Я знаю, что этого не может быть. Он всегда был точен.

   - Давайте взглянем на него.

   - Вот он. Смотрите. В нем сказано, что двадцатого - полнолуние. Сегодня только девятое, и уже полнолуние.

   - Это верно, и... хм... новолуние... взгляните сюда, мистер Бэунс. Знаете ли вы, за какой год этот календарь?

   - Конечно. За 1876.

   - Ничего подобного, он за 1866. Он десятилетней давности.