На последнем сеансе

– Как мама? – спросила дочка.

– Теперь спит. Она просила, чтобы я пошёл с ней в кино.

– В кино?

– В кинотеатр «Офир». На последний сеанс. До того, как родилась ты, мы еженедельно ходили в кинотеатр «Офир» на последний сеанс. Мы просто обожали ходить на последний сеанс, а потом, по дороге домой, заглядывали в небольшое кафе и выпивали по бутылочке лимонада. Дома мы ложились в нашу кровать и перед тем как уснуть читали Музиля, Сент-Экзюпери, Гамсуна, Генри Миллера и верили, что будем всегда счастливы. Об Имре Кертесе мы тогда не знали. Сегодня твоя мама обо всём этом вспомнила.

– И что же теперь?

– Теперь твоя мама спит.

– А ты?

– Я – нет. Общаюсь с собою. Веду исключительно важную беседу.

– С самим собою?

– По-настоящему важные беседы только с самим собою и возможно вести. Сейчас я беседую с собой о проститутках.

– Вот как!

– В мои годы людям позволительно заводить в голове тараканов.

– Кажется, тараканы заводились у тебя и в прежние годы…

– Возможно, только они были других размеров.

– Папа…

– Что?

Трубка помолчала.

– Береги себя! – услышал я потом.

– Обязательно! А как у тебя?

– Путаница. Жизнь путаная…

– Это не она. Просто этот мир заселён путаниками.

– Я его плохо перевариваю…

– Мир не виноват. У людей слабые желудки. Этот мир надо уметь как следует прожевать, а мы заглатываем в себя куски всякой гадости, а потом ими же давимся…

– Приятных снов, папа.

– И тебе. Поцелуй за меня внука.

Я вернулся в кровать.

С улицы доносился рокот грузовых машин. По ночам они подвозили к базару ящики с фруктами.

Сон то приходил, то обрывался. В памяти шевельнулись чьи-то слова: «Беспробудно спят лишь три вида людей: дети, мёртвые и ночные сторожа». Я не находил причин, чтобы воспринимать себя ребёнком, ночным сторожем или мёртвым. Уже неплохо…

Часы показывали 1:17.

«Эстер… – подумал я. – Время…»

Я зажёг свет, снова пробрался к книжному шкафу, ощутив потребность полистать Книгу Священных писаний.

«В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым», – прочёл я.

«Какое прелестное было время! – подумалось мне. – В те дни…»

Вдруг утешил себя мыслью: «Так ведь в Израиле царя нет и сегодня…»

А вот тут сказано, что «всякое дело Бог приведёт на суд, и всё тайное, хорошо ли оно, или худо».

«Всякое дело…» – какое бодрящее душу обещание!

Вернув Книгу на место, я задержал взгляд на прислонённой к стеклянной дверце старой фотографии. На маме была светлая широкополая шляпа и ситцевое платье со вставленными плечиками-подушечками, а рядом отец в форме бойца Еврейской бригады армии Её Королевского Величества. Тут же ещё одна фотография: отец в гражданском костюме, который он носил во время службы в отделе городского водоснабжения. В этом же костюме отец ходил на концерты в филармонию.

Мама…

Отец…

Рядом…. Врозь – никогда.

Как-то к приболевшему отцу пришёл приятель-музыкант и, заметив лежащую на шкафу шляпу, удивился: «Никогда не видел вас в шляпе!» Отец сел в кровати и очень серьёзно проговорил: «Шляпу не ношу, чтобы ни перед кем её не снимать».

Теперь эта кровать моя. Забавно: жизнь зачинают в кровати, в кровати же и заканчивают…

Мой отец…