На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

Пехотинец взял тонкие серые книжицы, быстро их пролистал и сверил наличие записей на пыльных страницах. Он больше года, служил ротным писарем, насмотрелся на подобные «корочки» и, с первого мига, уверился в том, что они не поддельные.

К его сожалению, в документы подобного рода не вклеивали фотографий владельцев. Так что, проверить, кому выдавали данную «ксиву», сейчас невозможно. Это удастся проделать только в тылу, да и то по линии НКВД.

«Может быть, это диверсанты фашистов? — размышлял усталый ефрейтор. — Надели советскую форму, которую сняли с пленных бойцов, и теперь морочат здесь голову? И стоит ослабить нам бдительность, как они достанут ножи и перережут нам горло».

Он вернул солдатские книжки и изучающим взглядом упёрся в военных. Они стояли поблизости в расслабленных позах. Выражение лиц говорило том, что оба очень сильно измучились. На коже лежал слой мелкой пыли, и торчала щетина, небритая несколько дней. Щёки ввалились, словно бойцы не ели несколько суток подряд или пришлось им, побегать от фрицев по полной программе.

Форма местами чуть порвана и грязная до такой сильной степени, что её уже не стоит стирать. Проще взять и отнести на помойку. Петлицы у них разного цвета. У сержанта малиновые, значит, он пехотинец. У рядового аспидно-чёрные, выходит — пушкарь.

Вряд ли бы диверсанты фашистов надели такое несусветное рубище. Да и пахнет от них только потом и порохом. Не то, что от фрицев, которых он успел повидать. Правда, они были все мёртвыми, но несло от них по-другому. Чем-то совсем непривычным, наверное, их необычной жратвой.

— Откуда у вас мотоцикл? — спросил ефрейтор у бойцов для порядка и услышал ответ, который предвидел.

— Из засады убили двух фашистских разведчиков, — сообщил усталый сержант. — Мы взяли их «BMW» и автоматы с подсумками. Всё остальное, чем набита коляска, собрали в пешем переходе отсюда. Там наши «тридцатьчетвёрки» разбили колонну немецких мотострелков. Похоже, что после сражения, фашисты рванули к востоку и здесь напоролись на вас.

Красноармеец пропустил мимо ушей замечанье Олега и спросил о другом:

— Почему вы не остались с танкистами?

— Их командир приказал нам, доставить начальству его донесение. — Олег вытащил из кармана цидулку, написанную молодым лейтенантом, и подал ефрейтору.

Тот взял сложенный вчетверо рапорт и понял, что лист был вырван из большого блокнота. Своей фактурой и цветом, бумага походила на ту, которую он часто видел в своей канцелярии. Она входила в набор принадлежностей, лежащих в советских офицерских планшетах.

Ефрейтор решил, что слова прибывшего к ним пехотинца, очень походят на правду, не стал читать донесение и вернул его незваному гостю. Красноармеец подумал о том, что им всё равно здесь каюк. Поэтому, если он и ошибся насчёт двух пришельцев, то смерть наступит чуть раньше, чем он ожидал. Так стоит ли сейчас волноваться по этому мелкому поводу?

Боец козырнул и начал доклад:

— Товарищ сержант… — Изложив подробности недавнего боя, он сообщил об огромных потерях, о том, что боеприпасы, вода и еда, подходят к концу, и тихо спросил: — Какие будут теперь приказания?

Олег глянул на запад. Там поднималось несколько крупных столбов серой пыли, неспешно клубящихся в утреннем воздухе. Их поведение говорило о том, что части врага продвигались в сторону Волги.

Даже если колонны захватчиков шли по разным дорогам, скоро кто-то из них, выйдет к кургану. Фашисты увидят убитых соратников, лежащих у подножия возвышенности, и захотят отомстить за гибель «камрадов».

Ведь, зачем оставлять в глубоком тылу подразделение врага? Пусть даже совсем небольшое. Ещё, чего доброго, ударят в спину тебе, в самый опасный момент. Лучше всего, уничтожить отряд, оседлавший дорогу, и спокойно идти себе дальше.

Сержант давно воевал и доподлинно знал, чем завершиться стычка с фашистами. Он протяжно вздохнул и произнёс:

— Судя по тому, что виднеется над горизонтом, через час или два, здесь будет противник. Отбиваться нам, в общем-то, нечем. Так что, долго мы тут не продержимся. Самое многое десять-пятнадцать минут, а потом всем кранты. Выходит, нужно покинуть позицию и шагать к Сталинграду.

Вопрос только в том, успеем ли мы дойти до своих или нас по дороге догонят фашисты? Здесь много раненых, а в мотоцикле может уехать только три человека. У меня приказ командира танкистов: — Доставить донесение в штаб.

Он кивнул на бойца, стоящего рядом, и сообщил:

— Павел, водитель машины. Выходит, что мы, сможем взять лишь одного. Всем остальным придётся идти пешим ходом.

Олег посмотрел на вытянувшиеся лица солдат. Он понял, какие мысли возникли у всех в головах, но не смог им в ответ, ничего предложить. Задержаться на этом кургане — это верная смерть.

Уехать — значит остаться в глазах всех бойцов, отъявленным трусом. Но с этим ничего не поделаешь. Нельзя отправлять уставшего Павла в путь одного. Ему нужно вести мотоцикл по грунтовке, и он не сможет, следить за степью вокруг. Поэтому, скоро нарвётся на фрицев.