На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

Да тут со своими увечными неизвестно что делать. То ли, самим пристрелить, то ли, оставить такую «заботу» эсэсовцам, которые уничтожают славян, как опасных животных.

Прошло ещё тридцать минут, и пальба окончательно стихла. Фашисты уже не стреляли и, лежали не шевелясь. Было трудно понять, то ли, они все мертвы, то ли, притворились покойными и лишь ожидают, когда что-то изменится на поле сражения. Например, появятся немецкие части или красноармейцы пойдут собирать боевые трофеи.

Ведь, как ни крути, а «MG 34» в чём-то значительно лучше, чем «ручник» Дегтярёва «ДП-27». Патрон у «германца» сильнее, бьёт значительно дальше и намного точнее. Лента с зарядами гораздо удобнее, чем круглый диск, крепившийся сверху. Правда, «фриц» тяжелей и капризней советской «машинки», да и намного дороже, но почему не взять на халяву, когда он просто так, лежит на земле?

Однако, время всё шло, но ничего не менялось. И те и другие военные части внезапно попали в патовую для себя ситуацию. Уцелевшие в бойне, полсотни фашистов, были как на ладони у советских солдат и боялись двинуться с места. Лишь измени положение рук или ног, как на кургане грохнет винтовка и в тебя тут же вопьётся кусочек свинца.

Красноармейцы, к своему сожалению, не могли ничего предпринять. Из полноценной роты в сто семьдесят семь человек, которая вчера пришла на данный рубеж, в живых оставалось всего восемнадцать. Все они находились на верхушке холма. Те, кто укрывался в овраге, погибли от огня пулемётов и немецких гранат.

Из советских бойцов двое лежали в беспамятстве: лейтенант, подстреленный в голову, и старшина, схлопотавший пулю в живот. Ещё четырнадцать воинов получили ранения разной степени тяжести, но пока, все крепко держали «трёхлинейку» в руках. Они всё ещё, уничтожали фашистов, которые шевелились внизу.

Невредимыми были лишь два человека: рядовой и ефрейтор. Да и те миномётчики, чьи позиции находились на другом склоне кургана. Расстреляв все снаряды, расчёты орудий взяли винтовки. Они поднялись к вершине, встали в окопы и били врагов вместе со всеми.

Они пришли на помощь солдатам, в самый последний момент, когда огонь уже ослабел. Поэтому большинство остались в живых, а кое-кто избежал серьёзных ранений.

Вот только, что делать теперь, никто толком не знал. Бойцов почти нет. Патроны и гранаты подходили к концу. Спускаться вниз за трофеями — значит нарваться на пулю фашистов, что притворяются мёртвыми. Отойти с данной позиции тоже никак невозможно.

Во-первых, перед боем с захватчиками, их лейтенант отдал команду: «Ни шагу назад! Стоять до последнего!» А, как ты уйдёшь из окопа без разрешения начальства? Указ за номером 227 подписан не очень давно, и о нём никто не забыл, ни «особисты», ни командиры пехотной дивизии.

Во-вторых, едва они спустятся с вершины кургана, как фашисты рванутся в атаку, а их там внизу достаточно много. Наверняка, их осталось значительно больше, чем уцелело советских солдат. К тому же они с «ручниками». Если начнёшь удирать на восток, быстро догонят и пристрелят, как зайцев. Ведь отбиться во время отхода, вряд ли удастся.

Два «максима» с собой не потащишь, нет ни здоровых людей, ни брезентовых лент, набитых патронами. У «дегтярей» закончились полные диски, а зарядить и то и другое, практически нечем.

Все гранаты и мины уже покидали в фашистов. У каждого воина только «винтарь» да две-три обоймы в придачу. Вот тебе и весь арсенал. Воюй с ним ребята, как знаешь. Плюс к этим проблемам, продовольствие и вода на исходе.

Прекрасно отлаженный двигатель работал исключительно ровно. Мотоцикл шёл со скоростью не менее тридцати километров за час. Без всяких проблем, два бойца пролетели почти сорок вёрст.

Смотревший вперёд командир увидел древний и сильно оплывший курган. Сержант сразу отметил, насколько бугор поднимается над уровнем окружающей местности. Он подумал о том, что здесь отличное место для размещения боевого поста.

С вершины маленькой горки видно на большом расстоянии в каждую сторону. Очень просто заметить движение кого бы то ни было, и приготовиться к встрече. Поставил внизу людей для проверки проезжих, закинул один пулемёт на возвышенность, и мимо тебя мышь не проскочит. Тем более, колонна фашистов.

Олег приказал миномётчику: — «Притормози!»

Сержант дождался, когда экипаж остановиться, вскочил на сиденье и оказался на своём наблюдательном пункте. Он навёл бинокль на макушку холма и разглядел там строчку окопов.

В земляных укрепленьях сидели люди в советских пилотках и гимнастёрках с привычного вида петлицами. Ещё он заметил два пулемёта «максим» и несколько «ручников» Дегтярёва, направленных дулами вниз.

Брустверы из рыхлой земли были сильно изъедены пулями и, сметёны с края траншей, почти подчистую. Сразу всем видно, по ним долго стреляли из очень многих стволов.

— Похоже, что наши бойцы остановили колонну фашистов, которых недавно разбили танкисты, — сказал Олег молодому напарнику. Он ловко спрыгнул на землю и сообщил: — Я пойду, посмотрю, что там и как, а ты двигай потихоньку за мной.