На линии огня

Много раз потом приезжал Анатолий Рыбин в свои родные места, приезжал со своими новыми друзьями, водил их по тем заветным лугам и полям, где прошло его детство. Несмотря на все тяготы деревенской жизни, воспоминания о детских годах, о чудесной русской природе остались у него самые хорошие, самые теплые. Это мы видим и в романе «В степи», где агроном Варя Колесникова после учебы и работы в Оренбургской степи приезжает в свои рязанские места в гости к родителям, и в рассказе «Окуни», где два молодых офицера сразу после войны возвращаются к себе на Оку и с замиранием сердца смотрят на лес, на тихую гладь реки и на красноперых окуней, бьющихся в рыбачьих корзинах. А в романе «Люди в погонах» писатель говорит о своих родных местах более откровенно:

«…Милый сердцу рязанский край! Ромашковые луга, окаймленные березовыми и дубовыми рощами, синие плесы озер и речек, где в камышовых зарослях гнездились несметные стаи диких гусей и уток. А сами Поляны! Все домики утопают в вишневых и яблоневых садах. Над крышами — березы и липы с грачиными гнездами. С одной стороны села — пруд, заросший густой осокой, с другой — глубокий овраг, по дну которого медленно струилась черная вода, пахнущая могучими корневищами старых дубов…»

В том же романе есть место, когда главный герой Сергей Мельников, уходя из родного села в город, с болью смотрит и на домики с соломенными крышами, и на милый дымок, струящийся из труб в синее утреннее небо. Тяжело Сергею расставаться со своей детской колыбелью, но влечет учеба. Этот эпизод, как мы видим, очень сильно перекликается с тем, что произошло в жизни самого Анатолия Рыбина.

Писать Анатолий Рыбин начал в тридцатые годы в Коломне, где он учился в ФЗУ, машиностроительном техникуме, а затем работал в дизельном цехе Коломенского машиностроительного завода. Там в заводской газете «Полный ход» и появились его первые стихи о молодости, труде, комсомольском задоре, любви.

Но это была лишь первая робкая проба пера. Журналистом, а потом писателем Анатолий Рыбин стал в армии, куда пришел по комсомольскому набору осенью 1937 года. Служба его началась в танковой бригаде. Был он механиком-водителем танка, заместителем политрука. После окончания Военно-политического училища стал литературным сотрудником дивизионной газеты. Более двадцати лет прослужил Анатолий Рыбин в Советской Армии, пройдя за это время нелегкий путь от солдата до подполковника.

С иными писателями случается так, что талант их вспыхивает сразу, с первым произведением. Написал человек повесть или даже рассказ — и стал вдруг всем известен. Иначе было у Анатолия Рыбина. Он шел по своей творческой лесенке постепенно, от небольшой газетной зарисовки к очерку, от очерка к рассказу, неторопливо раскрывая свои способности, свой талант. Причина этого кроется отчасти в тех жизненных обстоятельствах, которые сложились у писателя. Ведь большая часть его биографии заполнена боевыми походами. Едва успел он окончить военно-политическое училище в 1939 году, как сразу же принял участие в освободительном походе Советской Армии в Западную Белоруссию. Потом — война с белофиннами. Летом 1940 года он участвует в освободительном походе в Бессарабию и Северную Буковину. Затем Великая Отечественная война.

Но вернемся к ранним годам автора. О коломенском периоде жизни и учебы Анатолий Рыбин вспоминает обычно с добрым чувством. Именно там он познавал жизнь, приобщался к литературе, творчеству. Много раз мы с ним об этом беседовали, и мне хочется восстановить в памяти один из наших разговоров:

— Интересно, а как вас приняли на первых порах в Коломне? — спросил я однажды Анатолия Рыбина.

— Неплохо приняли, — ответил он.

— А все-таки?

— Когда мать и ее сестра тетя Даша привели меня в школу, пожилой седоватый директор долго разглядывал мою суховатую фигуру, потом грустно сказал: «Что ж, посадим его в третий класс. У нас ведь требования другие, не то, что в сельской школе». Матери показалось это обидным, и она стала возражать, убеждать директора, что сын ее и читает хорошо, и рисует, и стихи сочинять умеет. Словом, представила меня в лучшем свете. Доводы матери, по-видимому, растрогали директора и он, посадив меня за стол, велел написать что-нибудь о деревне, вроде небольшого вольного сочинения.

— Значит, экзамен устроил? — спросил я.