На Бородинском поле

Хотя упорство и самоотверженность русских войск были невероятно сильны, наступавших было гораздо больше. И это несколько раз склоняло ход битвы в пользу наших противников. «Штык и отвага показали чудеса, но превосходство взяло верх», – писал очевидец. Около шести часов вечера редут был нами снова потерян. И тогда русские войска начали новую контратаку.

Гренадерские полки повёл в бой лично генерал князь А.И. Горчаков. Он понимал, что с одними пехотинцами выбить французов из укрепления не сможет: на помощь противнику подходили всё новые и новые войска, французская кавалерия начинала окружать Шевардинский холм. Тогда князь послал приказание стоявшим в резерве кирасирам13 как можно скорее прибыть на помощь. Но до появления кавалерии нужно было ещё продержаться! По приказу Горчакова полковые барабанщики дружно ударили «поход»14, и полки ровными колоннами, под громкое «ура!», без выстрела ринулись на врага. «Сие отчаянное действие получило совершенный успех, – вписал позднее сам А.И. Горчаков, – ибо остановило движение неприятеля». В результате упорного штыкового боя французы отступили, оставив в руках русской пехоты два артиллерийских орудия. Потеря орудия в те времена приравнивалась к потере знамени, так что победа наших пехотинцев была и славной и почётной. Прибывшие на подмогу пехоте кирасирские и драгунские15 полки сильным ударом совершенно опрокинули колонны французской пехоты, оттеснили их и захватили ещё три неприятельских орудия. Этот успех был специально отмечен в приказе по армии, изданном М.И. Кутузовым на следующий день: «Горячее дело, происходившее вчерашнего числа на левом фланге, кончилось к славе российского войска. Между прочим кирасиры преимущественно отличились, причём взяты пленные и пять пушек».

В результате совместной атаки русской пехоты и кавалерии, редут снова был занят нашими войсками, а французы отступили и более не пытались захватить укрепление.

На поле битвы уже спустилась осенняя тьма. Лишь горящие дома деревни Шевардино и кострами горевшие в поле стога сена освещали место жестокой схватки.

Ближе к полуночи А.И. Горчаков, получив приказание главнокомандующего отступить к основным позициям 2-й Западной армии, вместе со своими воинами оставил Шевардинский редут. Войска покидали почти разрушенное укрепление в полном порядке. Они знали, что полностью выполнили свой долг. И хотя пришлось отступить, перевес в сражении был всё же на нашей стороне. И свершилось это, во многом, благодаря храброму командиру отряда защитников – генерал-лейтенанту Горчакову.

Тот наш, кто первый в бой летит

На гибель супостата,

Кто слабость падшего щадит

И грозно мстит за брата…

(В.А. Жуковский)

Князь Александр Иванович Горчаков был одним из тех командиров, которыми гордилась наша армия. Будучи племянником знаменитого полководца Александра Васильевича Суворова, он всегда следовал его заветам. Всегда помнил о том, что командир в бою должен личными подвигами подавать солдатам пример бесстрашия. Под командованием своего легендарного дяди он водил в бой полки в Итальянском и Швейцарском походах, поразивших Европу стойкостью и доблестью русских воинов. К 1812 году 36-летний генерал Горчаков был украшен уже многими орденами и обладал огромным военным опытом. Несмотря на полученную в одном из походов рану, от которой он остался на всю жизнь хромым, генерал не покинул службу. И хромота никогда не мешала ему идти в атаку впереди своих солдат. И в бою при деревне Шевардино князь Горчаков до конца выполнил свой долг, не покинув позиции до тех пор, пока не получил приказ отойти.

Когда французы после отступления наших войск заняли Шевардинский редут, их глазам предстала страшная картина. Очевидец писал: «Множество лежавших кучами трупов свидетельствовало об энергичном сопротивлении и об усилиях наших солдат. Парапеты были во многих местах разрушены нашими пушками; русские орудия сзади были сброшены с лафетов и опрокинуты; артиллеристы, обслуживавшие их, лежали тут же мертвые. Особенно много убитых было во рвах и на внутренней стороне валов. На наружной их стороне лежали трупы французских солдат, которых во время приступа погибло ещё более, чем русских гренадер на противоположном конце вала». (Ш. Гриуа). А когда на следующий день Наполеон делал смотр своим войскам и, увидев 61-й линейный полк из дивизии Компана, спросил, где находится его 3-й батальон, командир полка ответил: «Он остался в редуте!».

Впрочем, не столько численность потерь беспокоила видевших это сражение солдат Великой армии: «Потеря наша не столько была бы для нас чувствительна, но она родила в войсках мысль, что если неприятель так сильно защищал свой отдельный пост, то чего же должно было ожидать от него в генеральном сражении?» (Ш. Гриуа)

И Кутузов предо мною,

Вспомню ль о Бородине,

Он и в белой был фуражке,

И на белом был коне.

Чрез плечо повязан шарфом,

Он стоит на высоте,

И над старцем блещет ярко

День в осенней красоте.

(П.А. Вяземский)