На Бородинском поле

Михаил Илларионович Кутузов родился в 1747 году в довольно богатой дворянской семье и получил прекрасное образование. Обширные познания в точных науках, в истории и свободное владение несколькими языками позволили ему со временем стать одним из самых замечательных политических и военных деятелей России. Полководческий талант М.И. Кутузова, его редкий дар стратега, проявились в русско-турецких войнах конца XVIII века, схватках с Наполеоном в 1805 г., Отечественной войне 1812 года. Кроме того, не единожды Российское правительство имело случай убедиться в его дипломатических способностях, с успехом используя их в сложных политических миссиях при иностранных дворах. Вершиной дипломатической карьеры М.И. Кутузова было заключение Бухарестского мира с Турцией в мае 1812 года. Сначала под командованием М.И. Голенищева-Кутузова турецкие войска были разбиты в сражениях под Рущуком и Слободзеей, а затем турецкое правительство подписало мирный договор на выгодных для России условиях. В тот момент заключение договора с Турцией было особенно важно, поскольку весною 1812 года уже не оставалось сомнений в намерениях Наполеона начать войну с Россией. За военные успехи в борьбе с Турцией М.И. Голенищев-Кутузов был сначала пожалован титулом графа Российской империи, а после утверждения императором Александром I русско-турецкого договора – титулом светлейшего князя.

Когда 12 июня 1812 года многонациональные наполеоновские войска вступили в пределы Российской империи, Кутузов был назначен командовать отдельным Нарвским корпусом, выделенным для защиты Санкт-Петербурга. Имея богатый военный опыт, Кутузов понимал, что российские войска, уступавшие противнику в численности, разделённые на несколько удалённых друг от друга армий, не смогут сражаться в первые недели войны. Находясь вдали от театра боевых действий, он был осведомлён о разногласиях по поводу методов ведения войны между главнокомандующим 1-й Западной армией военным министром России генералом от инфантерии Михаилом Богдановичем Барклаем де Толли и главнокомандующим 2-й Западной армией генералом от инфантерии Петром Ивановичем Багратионом. Хладнокровный, спокойный, привыкший просчитывать развитие событий далеко наперёд, Барклай де Толли считал необходимым «втягивать» Наполеона в бескрайние и пустынные русские равнины, изматывая его бесконечными походами в непривычных условиях. Багратион, беззаветно храбрый, любимец самого Суворова, горячился и уговаривал императора Александра I как можно скорее дать врагу сражение, рассчитывая на моральное превосходство русской армии, готовой сражаться на своей земле. «Шапками их закидаем!», – всерьёз убеждал он императора. Каждый шаг вглубь родной страны давался русским солдатам с болью: отдавать свою землю врагу, даже не пытаясь с ним сразиться, – это было трудно. Солдаты и офицеры роптали, поползли слухи о предательстве. В стихотворении «Бородино» М.Ю. Лермонтов писал об этом:

Мы долго молча отступали,

Досадно было, боя ждали.

Ворчали старики:

«Что ж, мы, на зимние квартиры?

Не смеют что ли командиры

Чужие изорвать мундиры

О русские штыки?..»

Особенно громким этот ропот стал после того, как нашими войсками был оставлен Смоленск.

Объединившиеся после долгих недель отступления, 1-я и 2-я Западные армии в течение трёх дней сражались за этот древний русский город, но потом отступили. Приказ об оставлении Смоленска отдал военный министр М.Б. Барклай де Толли. Он понимал, что сил для обороны почти полностью сгоревшего города у русских недостаточно. Нужно было дождаться подхода резервов и найти более подходящее место для генеральной битвы. Но эти его важные соображения не желали понимать русские солдаты и офицеры, которые только что видели, как успешно могут они сражаться с казавшимся прежде непобедимым противником. Моральный дух русских войск в сражении под Смоленском был высок, как никогда. Пылавшая в груди каждого воина ненависть к захватчикам не могла уже принимать разумных доводов о необходимости отступления. Армии и стране нужен был единый главнокомандующий. Нужен был человек, который авторитетом своим прекратил бы всякие споры и решительно повёл бы к победе армию, готовую на любые жертвы. По повелению императора Александра в начале августа в С.-Петербурге состоялось заседание Чрезвычайного комитета2 для избрания главнокомандующего, на котором «все единогласно признали, что бывшая доселе недеятельность в военных операциях происходит от того, что не было над всеми действующими армиями положительной единоначальной власти». По мнению Комитета, главнокомандующий должен обладать большим военным опытом, талантом полководца, а также доверием общества.