На 127-й странице. Часть вторая

Голос у мужчины был безразличным и немного уставшим. Если от лейтенанта шотландцев так и веяло агрессией, то чувства этого человека можно было расшифровать, наверное, так: «Раздражение. Безразличие. Легкий интерес».

- Энтони де Клер, - сказал я и протянул паспорт, который мне сделали в Сан-Франциско.

Чем-то мне этот человек напоминал Джейсона Томпсона, с которым я сдружился на «Пасифике». Такой же полноватый, такой же вечно мятый костюм. Только этот, стоящий передо мной и внимательно рассматривающий мои документы, человек был гораздо выше моего знакомого промышленника. И даже на голову выше меня. Не говоря уже про коренастого лейтенанта. А на фоне прибывших с ним военных, неизвестного мне происхождения, он и вовсе казался этаким Гулливером.

- Хорошо, - сказал новый «Гулливер» и, зевая, вернул мне паспорт. – Лейтенант Драмонд обвиняет вас в нападении на солдат ее величества королевы Великобритании. Что скажите?

Начало мне понравилось. Сразу не стали вязать, одевать кандалы – уже хорошо.

- Скажу, что хотел бы узнать, с кем имею честь разговаривать, - я постарался быть вежливым, но, наверное, у меня плохо получилось.

«Гулливер» хмыкнул, но представился.

- Судья Мереддид. В середине двойное «дд», - зачем-то уточнил он.

- А вас лейтенант? – обратился я к шотландцу.

Тот засопел, но назвал свое имя.

- Ивар Драмонд.

- Благодарю, - сказал я. – Это ложь.

Лейтенант вытаращил глаза, а судья спросил:

- Что значит ложь? Вы не верите, что у лейтенанта такое имя?

- Нет, что вы, - я поспешил разъяснить. – Просто отвечаю на ваш вопрос. Вы сказали, что я напал на солдат, а я говорю, что это - ложь.

- Ну, так не я говорю, - сказал судья, и впервые в его словах я услышал угрозу. - Вас обвиняет лейтенант Драмонд, пострадавший. Причем, серьезно пострадавший.

- Я тоже подтверждаю, что это ложь, - не выдержала Тереза. – Солдаты первые напали на мистера Деклера.

В войнах прошлого про действия журналистки сказали бы так: «Фланговый удар удался. Ряды противника смешались».

Судья какое-то время выяснял, кто это встрял в мужской разговор. Тереза рылась в своей сумочке, доставая паспорт, и говорила, говорила, говорила. Честно сказать, я не ожидал от нее такого напора. Судья узнал не только о том, как ее зовут, но и что она работает журналистом в очень важном и популярном журнале, что совершает кругосветное путешествие, что ее статьи печатают ведущие газеты мира, и что она напишет всю правду о поведении британских военных.

Тереза наконец замолчала, а судья вернул ей документы.

- Это правда? – теперь судья уже обращался к Драмонду.

- Он спровоцировал нас, - зло ответил лейтенант. – Он рассказал гадкую историю про мой народ.

«Надо же,» - мысленно восхитился я. – «Лейтенант-то образованный. Знает слово «провоцировать».

Судья посмотрел на меня. Надо было что-то ответить.

- Я всего лишь хотел развлечь соотечественников, - сказал я. – Это очень смешная история. Я совершенно не рассчитывал, что солдаты так отреагирует.

- Можете повторить? – спросил судья.

- Конечно!

Я увидел, что Тереза взволновалась. Этой истории она не слышала. В тот день она стояла далеко от места действия. А потом мы, как-то, не говорили об этом.

Я слово в слово повторил рассказанное мной.

Лейтенант скривился. Тереза улыбнулась. Судья хмыкнул. И тут мы услышали хохот.

Хохотал один из трех военных, пришедших с судьей. Из тех, кого я принял за китайцев. На мундире этого военного были какие-то нашивки. Наверно, он был главным из этой троицы, офицером. Смеялся этот офицер так, как, наверное, смеются только дети. Громко, искренне и никого не стесняясь.

Его хохот продолжался с минуту, не меньше. Потом он немного успокоился и быстро что-то рассказал своим подчиненным. История повторилась. Сначала ржала эта парочка, потом, не выдержав, вместе с ними снова стал хохотать и их командир.

Лейтенант с вытаращенными глазами смотрел на смотрел на хохочущих.

Наконец, военные, пришедшие с судьей, отсмеялись.

- Мужчина и леди говорят правду, - сказал главный из этой троицы. - Лейтенант говорит не правду. Жду вас на берегу судья.

После это троица военных, которые, наверное, предназначались для моего конвоирования в тюрьму, преспокойно отправилась на берег.

Лейтенант был взбешен. Тереза сияла, а у меня появилась робкая надежда. Но, я думаю, никто из нас не понимал произошедшего.

- Судья Мередидд, я вам еще нужен? – спросил я.

- Нет, вы можете идти, - был ответ.

- Благодарю, - я кивнул судье, улыбнулся Терезе и, поддерживаемый Генрихом, отправился в свою каюту.

За моей спиной разгорался скандал.

- Что это такое!? – возмущался лейтенант.

- Это правосудие, - объяснял судья, с высоты его роста делать это ему было не трудно. – Я заслушал стороны и свидетелей и принял решение.

- Это несправедливо! -не сдавался Драмонд. – Вы просто испугались этого коротышку.

- Во-первых, - голос судьи посуровел. – Вы ненамного выше. А, во-вторых, вы не понимаете.

- Что я должен понимать?!