Мытари и фарисеи

— Как умные люди говорят: «Бойся первой чарки». Да ладно, из чужого рта не забираю. Тебя что, не хотят слушать? И меня когда-то не хотели. — Он вертел в сильных пальцах пустую рюмку, аккуратно протирая о толстую льня­ную скатерть. — Да, не хотели. Я для них просто червяк. Так к своей власти привыкли. Самое страшное, когда человек привыкает к власти. Это уже не человек. Бывало, к кому в том же райисполкоме не подойду, руками отма­хивались, а теперь. Да что говорить, были негодяи, негодяями и остались. Одно слово, позолоти ручку, и все! Позолотил, и все проблемы сняты. Так присосались, хуже пиявок.

— Отдирай!

— Одну отдерешь, а две новые на ее место. Моего деда такие со свету сжили. — Он замолчал, думая о чем-то своем. В прихожую заглянула мать:

— Ну что, сынок, все никак? Тогда пойдем, чего людям докучать? Если что,завтра.

Я поднялся, но он жестом дал понять, что разговор не окончен:

— Подожди, так что за проблемы?

— Спасибо за угощение, мои проблемы мне и решать.

— Во как!.. Отстал ты на диком Востоке, Колька с Залома, от жизни, отстал. Смотри, бросишься догонять, да будет поздно. Заходи, если чего, — и он пожал руку, словно ухватил ее клещами.

После обеда я собрался колоть дрова. Мать попросила:

— Перекинь, сынок, пару поленьев, пока дождя нет. Да завтра пару, гля­дишь, помалу и отоваришь их, а то ведь придется нанимать кого-нибудь.

Колка шла трудно. Если ольха поддавалась, то береза топор зажимала так, что не выдернуть, пришлось приспосабливать клин. Через полчаса начало ныть плечо, и я понял — этой работы мне хватит на все оставшиеся дни.

— А мы идем, смотрим, кто это здесь так мучается? — уже слегка наве­селе подошли Антон с Иваном, колхозные механизаторы. Каждый со своим топором, видимо, уже побывали дома.

— У нас сейчас полная безработица: ни работы, ни солярки, ни запча­стей, — поясняет Антон. — Председатель говорит, хлопцы, будьте дома, мне хлопот меньше. Идем, видим, человек мучается, решили, без нас пропадет. — Я понял: они надеялись на угощение, вид свидетельствовал, что им с утра что-то перепало, но мало. Их состояние вызвало тревогу: дрова колоть — не стакан подносить. Но моя тревога оказалась ложной. Антон с Иваном начали при­вычно и сноровисто махать топорами, да еще слегка подтрунивать надо мной: «Дрова на щепку не переводи, Николай Никитич..», «Во, это тебе не басмачей бить, бери поленце попроще, а нам оставляй сучковатые да комляки».

Широкоплечий, здоровенный Антон, поплевав в ладони, чтобы отполи­рованное отцами и дедами топорище случайно не выскользнуло из его могу­чих рук, брал силой: его топор с такой силой обрушивался на полено, что, казалось, не только полено, но земля расколется, как грецкий орех. И все это завершалось громким «га-ах!».

Маленький верткий Иван брал сноровкой. Он каждое полено осматривал, как бы и куда получше ударить, ставил поудобнее, и топор еще не успевал коснуться полена, как оно словно само распадалось на ровные части, и при­говаривал: «Наше вам тюк». Поленца у него не отлетали за полметра, как у Антона, а оставались лежать рядышком. После часа громкого гаканья Антон решил перекурить, а Иван все так же неутомимо и расчетливо тюкал.

Когда гора нарезанных поленьев почти вся перекочевала в поленницу и осталась самая малость, Иван обеспокоенно осведомился: «Никитич, как у тебя с горючим, чтобы в наши бензобаки залить?.. Пока остаток добьем, ты придумай что-нибудь для поднятия настроения безработных механизато­ров». Он добродушно смахнул пот со лба. Его с той же улыбкой поддержал Антон.

Пришлось идти и придумывать.

Мать быстренько накрыла на кухне стол, высказав свое предположение, что одной бутылкой здесь не обойдешься, спрятала за шкафчик еще одну. «Для них одной мало будет, я этих хлопцев хорошо знаю», — и начала выпро­важивать Анюту:

— Все, выспалась, теперь иди домой!

Растрепанная, мятая Анюта, увидев на столе бутылку, встрепенулась, начала упираться:

— Теточка Марусечка, я еще полежу, ну что вы меня гоните, как собаку, я же не мешаю. На дворе дождь, а вы гоните меня.

— Давно дождя нет, уже дело к вечеру, собирайся, собирайся.

— А что, гости какие будут или как?

— Ну, если так, пойду позову Петра, — пригрозила мать. И только после этого Анюта, с сожалением оглядев накрытый стол, бросила в мою сторону умоляющий взгляд, но, не найдя поддержки, дрожащей рукой долго открыва­ла и закрывала дверь.

Антон воспротивился идти в хату:

— Давай сюда, вот под навесом присядем. Зачем нам хата?

— Да как-то неудобно, — начал уговаривать я, — там мать все пристро­ила.

— Неудобно, когда ширинка очутилась сзади, — Антон начал из старых досок сооружать под навесом подобие стола.

— Да не пойдет он в хату, — подтвердил Иван, — уперся, как индюк. В хату надо через двор идти, а там Света увидит. Скандал будет, у него ведь свои дрова топора просят, так что, Никитич, неси сюда.

— Нет, хлопцы, не будем смешить людей.