Мысы Ледовитого напоминают

«Страна, называемая Новая Земля, куда посланы были многие Английские корабли, для открытия пути в Индию, обитаема Самоедами на расстоянии нескольких градусов от Ледовитого Океана, через который, как уже сказано, Царь предполагал посылать разных лиц с поручением исследовать, нет ли чрез него какого-либо пути сообщения, хотя сам он был такого мнения, что путь этот не существует, и говорил, что, по его соображениям, эта страна, вероятно, в этом месте соединяется с Америкой, и что эта часть света была населена в те времена, когда не было еще тут такого множества льда и холод не так сильно свирепствовал около полюсов. Действительно, не без основания можно предполагать, что в то время, когда крайний Север был населен, климат в этих местах был гораздо приятнее и мягче, представляя более удобств в жизни…»[328].

Откуда царь мог заполучить мысль о похолодании Арктики, в целом чуждую тогдашним представлениям? Перри поясняет:

«Это особенно хорошо можно согласовать с предположением Доктора Чейна, который, в своих „Философских началах религии“[329] приводит доказательство того, что и в самом солнце уже сила тепла утратилась. Это также и мое мнение, и из этого следует заключить, что с течением времени, по мере того, как прибавлялась масса льда, холод, который он порождает вокруг себя, распространился в этом направлении далее, чем в начале создания мира. Но об этом пускай каждый судит, как ему угодно»[330].

Есть и другие свидетельства обсуждения полярной темы в кругу Петра[331], но нет никаких данных о реальной посылке экспедиции на Север. По-видимому, царь действительно «был такого мнения, что путь этот не существует». Иначе откликнулся он на южные и восточные замыслы Салтыкова.

3) Верховья рек

Петр I вполне воспринял идею Салтыкова о поиске пути в Индию через верховья сибирских рек. Он неоднократно отдавал приказы сибирскому губернатору Матвею Гагарину относительно обследования Сибири и ее рек, и Гагарин превосходно их исполнял, но присваивал казенные суммы. Делали это в петровском аппарате едва ли не все, однако Гагарин попал в застенок, а затем на виселицу.

Следствие по его делу носило странный, трудновообразимый характер. Его пытали на дыбе с целью получить как можно больше денег (у одного лишь Петра Шафирова, вице-канцлера, нашлось на 250 тыс. руб. гагаринских денег и ценностей — СИРИО, т. 3, с. 358) и в то же время с интересом расспрашивали о сибирских экспедициях и рассматривали карты обследованных по его приказам земель.

В 1714 г. Петр поручил (после получения «Пропозиций», но до получения «Изъявлений») через Гагарина подполковнику Ивану Бухгольцу обследовать верховья Иртыша, что тот и выполнил. Однако царь остался недоволен, и в январе 1719 г. (сразу после ареста Гагарина) лейб-гвардии майор Иван Лихарев получил странное поручение: повторить плавание Бухгольца, с упором на возможность выхода с озера Зайсан в Китай, и, одновременно, собрать данные для обвинений Гагарина и Бухгольца (царское поручение Лихареву приведено в ПСИ, док. 53–1). Бухгольц, к счастью, был вскоре забыт в дальнем гарнизоне и ареста избежал (ПСИ, с. 448).

Обе эти военные экспедиции были удачны в отношении освоения южной Сибири (Бухгольц основал в 1716 г. Омск, а Лихарев в 1721 г. — Усть-Каменогорск[332]), но выхода в Китай не дали[333], и Петр к данной идее охладел.

Его теперь интересовали реки Востока. Как писал А. И. Андреев,