Мысли широко

клиниках кое-кто сделал бы именно так. Джим Андерсон ви-дел, что результаты моих исследований должны оказаться зна-чительными, и мог бы без труда украсть их и приписать себе. Но вместо этого, помню, он сказал: «Бен. здесь ты напал на след. Я хочу, чтобы ты поговорил с Джоном Хилтоном, он открыл некоторые интересные методы разъединения тканей и поддержки их жизнеспособности. Затем я хочу, чтобы ты поговорил с Микаэлем Кольвином и Скипом Гроссманом, - продолжил он. — Собери у них информацию, пусть даже по мелочам. Учись одновременно исследовать много тем и не увязать в них». Главное, чему научил меня Джим Андерсон. — это рацио-нально и эффективно доводить работу до конца. Обычно ла-бораторные исследования над проектом проводятся не менее двух лет. Благодаря поддержке и помощи Джима, его персонала и его коллег я завершил работу за шесть месяцев — не-вероятное достижение, но со мной всегда рядом был Джим. Он направлял меня и подталкивал. Он всегда точно знал, что необходимо делать, и помогал мне принимать правильные решения. Месяцами я спрашивал себя, молился и размышлял, идти ли мне в частные практикующие врачи или остаться в академической медицине. Помощь Джима и его стремление сделать для меня доступным огромное количество источников помогла мне понять, насколько ценен опыт работы в больнице Джонса Хопкинса — факультетской клинике, где я имел возможность идти в ногу с самыми новыми достижениями в нейрохирургии. Оставшись здесь, я мог обращаться за помощью и быть частью команды, вместо того чтобы учиться делать все в одиночку. Я получал удовольствие от исследований, испытаний новых технологий, от того, что задействован в поиске. Делясь резуль-татами своей исследовательской работы, я также понял, что хочу преподавать и помогать будущему «цвету» медицины. В течение всех шести месяцев, когда я постоянно видел Джи-ма Андерсона, не помню, чтобы мы хоть раз обсуждали вопрос

моего будущего. Но, возможно, так и ведут себя покровители и наставники. Они просто работают, и то, как они это делают, оказывает очень сильное влияние на окружающих.

*

По мере того, как я продолжаю вспоминать всех, кто своим примером учил меня делать все с полной отдачей и мыслить благородно, я чувствую, что должен упомянуть врачей из Австралии, в частности, Брайанта Стоукса и Ричарда Вогана. Брайант Стоукс — пятидесятилетний стройный брюнет — был главным нейрохирургом в Перте, Западная Австралия. Он приехал в клинику Джонса Хопкинса в 1982 году вместе с другими выдающимися нейрохирургами мира на открытие научного центра нейрохирургии имени Джонса Хопкинса. Он мне сразу же понравился. Когда я увидел его в работе, то понял, что стою рядом с хирургом высочайшей квалификации. «Вам нужно приехать в Австралию, — часто говорил он мне. — Вы могли бы быть старшим ординатором, больше попрактиковаться». Нередко, слегка улыбаясь, он добавлял: «Мы бы, возможно, даже научили вас некоторым трюкам». Хотя возникли небольшие трудности, мне показалось правильным поучиться с годик в Австралии в больнице сэра Чарльза Гардинера при медицинском центре королевы Елиза-веты И. К июню 1983 года я окончил резидентуру. Мы с Канди ждали нашего первого ребенка. Мюррей родился уже в Австралии. Я подал документы и был принят в единственный круп-ный обучающий центр Западной Австралии, который имеет отношение к нейрохирургии. В какой-то мере Брайант Стоукс напомнил мне Джеймса Тарена. Такой же профессионал. И с такой же яркой вне-шностью. Этот пятидесятилетний доктор был стройным высоким брюнетом. Когда люди встречали его впервые, они зачастую видели в нем только строгого и серьезного человека. Но те, кому он позволял видеть более «легкую» сторону своей натуры, знали его как веселого парня с приятным и