Мысли парадоксально. Как дурацкие идеи меняют жизнь

Если бы Эйнштейн не испытывал такого удовольствия от разгадывания парадоксальных задач, которые привели его к революционным идеям, и не научился бы принимать дискомфорт от когнитивного диссонанса, мы бы могли жить в мире без GPS, телевидения и радиолокаторов — это лишь несколько примеров современных изобретений, которые появились на свет благодаря теории относительности (не говоря уже о революции в физике).

Я, конечно, не пытаюсь вас убедить, что наслаждение от когнитивного диссонанса превратит вас в Эйнштейна. Но нам и не нужно. Если рассмотреть примеры многих гениальных идей, мы увидим за ними обычных людей, которые осмелились лицом к лицу столкнуться с парадоксом и найти его решение. Например, подобное мышление сейчас помогает произвести революцию в мире самого популярного спорта в Америке.

Рискованные мысли о безопасности^[84]

Когда Кеннею Бую было 6 лет, он зашел в гостиную, в которой его отец, Нгон Буй, с упоение смотрел телевизор. Мальчик залез к отцу на колени.

«Папа, что ты смотришь?» — спросил он, заинтригованный интересом отца.

«Американский футбол, дорогой», — ответил тот.

Кенней начал задавать бесконечные вопросы, на которые Нгой старался отвечать не отрываясь от игры. Кто выигрывает? А им можно делать так? А за кого ты болеешь?

Нгон был преданным фанатом «Сиэтл Сихокс». В 1975 году он покинул Вьетнам, переехав в американский Сиэтл. Он был растерян и не понимал, что делать дальше; примерно в таком же состоянии «Сихокс» проводили свой первый сезон год спустя. Нгон, почувствовав сходство настроений, стал болеть за молодую команду.

«Мне нравятся «Сихокс», — скромно ответил отец.

«Значит, ты любишь «Сихокс»? Тогда я тоже буду любить «Сихокс», — ответил Кенней.

Так началась его любовь к футболу, длиною в жизнь. Он легко заводил друзей и хорошо учился в школе. Его физические данные были далеки от спортивных (при росте 170 см он весил 70 кг), но он мечтал посвятить всего себя футболу. Но, как и его кумир, сейфти Эрл Томас, Кенней смог найти себе место на поле. Он прекрасно играл в защите; его агрессивный стиль игры причинял массу хлопот ресиверам команды соперника.

2 октября 2015 года Нгон задержался на работе допоздна — это означало, что он снова пропустит игру с участием сына. Часть его сожалела об этом, но, откровенно говоря, он был даже рад этому. Месяц назад Кенней покинул поле в середине матча, получив сотрясение мозга. Нгон был так напуган, что пытался уговорить сына бросить опасный спорт. Он даже не хотел подписывать бланк согласия, без которого его сына не допустили бы до игр. Но Кенней был непреклонен.

На другом конце города начался четвертый период матча между школьными командами. Для Кеннея это был последний шанс попасть в команду колледжа по футболу, и он был готов на все. Поэтому, когда ему выпал шанс атаковать ресивера соперников, он наклонил голову и нанес удар так, как это сделал бы Эрл Томас. Со всей силы.

После этого Кенней медленно подошел к боковой линии и сел. С закрытыми глазами он отвечал на стандартные вопросы обеспокоенных тренеров, пытающихся выявить признаки сотрясения мозга. Прямо со скамейки его отправили в больницу, где он три дня провел без сознания, пока его не отключили от аппарата искусственного поддержания жизни. В тот год Кенней стал одним из 19 американских студентов, погибших из-за игры в американский футбол.

Вскоре после смерти сына Нгон получил посылку от тренера «Сихокс» Пита Кэррола. В коробке находилась игровая футболка с номером 29, подписанная Эрлом Томасом для Кеннея.

«Я хочу оставить ее себе, — рассказал Нгой журналистам The Guardian. — Каждый раз, когда я буду надевать джерси, я буду думать о своем сыне. О моем мальчике».

Эта джерси, с которой не хотел расставаться Нгой, джерси игрока, на которого Кенней так мечтал быть похожим, является своеобразным символом огромного кризиса американской культуры. Мы не хотим смотреть, как наши сыновья разрушают свое здоровье на поле, но мы и не чувствуем в себе силы отказаться от американского футбола. Единственный способ выйти из ситуации — это сделать игру безопаснее. Но как? Поиск ответа на этот вопрос многие годы заводил ученых в тупик, пока за дело не взялся Эрик Шварц — кинезиолог из Университета Нью-Гемпшира.

Американский футбол всегда считался опасным видом спорта. В 60-х годах, когда его популярность достигла масштабов всей страны, а игроки становились все сильнее, быстрее и решительнее, число смертей от повреждений мозга достигло недопустимо высоких значений. С 1965 по 1969 год погибло 100 игроков — столько же, сколько за предыдущие 20 лет.

Нейроученый Ричард Шнайдер из Университета Мичигана подумал, что у проблемы достаточно простое решение: нужно сделать шлемы более прочными^[85].

«В течение многих лет ученые следовали интуитивной логике: мы имеем дело с травмами головы, так давайте наденем шлем, — рассказал мне Шварц. — Проблема связана с этой частью тела. Нужно защитить ее, и все будет хорошо».