Мы все мертвы

Она чувствовала, что в глазах у неё стояли слёзы. Они жгли, и ныли, и норовили выбраться, но она не хотела показывать отцу свои чувства.

Они смотрели друг другу в глаза. И Джей с удивлением заметила, что отец заплакал тоже. Маленькие слезинки наполнили его тёмные глаза, и он заморгал, продолжая смотреть на неё с таким же неуютным беспокойством.

Он протянул к ней руки.

– Может быть гораздо хуже. И я оберегаю нас всех.

«Очнись. Всё уже так плохо, что хуже быть не может. И в первую очередь страдаешь ты. Но давай, прости отца, прости их всех, и пусть по тебе пройдутся ещё раз».

– Пап… папа… – Она в мыслях не позволяла себе называть его иначе, чем «отец».

Но ей хотелось, чтобы у неё был папа. И как никогда хотелось сейчас.

– Доченька, всё, что я делаю, – всё ради нас. И если мы страдаем, значит это временно и не зря.

Они ведь действительно не смогут жить в городе. И им действительно нужно выйти на новый уровень – такой, при котором они не пропадут в наступавшем новом мире.

Джей не знала, куда идти – назад или вперёд к отцу. Не знала, что переживал он в ту минуту, как и вообще по жизни. Теперь она не знала ничего.

– Я так хочу тебе верить, папа, – прошептала она, надеясь, что он не услышит.

Но он услышал – и протянул к ней снова свои руки.

– Вылечи Лину, пожалуйста, – протянула она дрожащим от слёз голосом и развернулась к лестнице.

Незримая стена не давала ей даже приблизиться к отцу, всё тело сковывало от одной этой мысли.

Надо было сосредоточиться на Лине. Джей могла сомневаться в себе, постоянно спорить с голосом внутри, не иметь своего предназначения… но Лина – она настоящая, как и Мартин. И сестре нужна её помощь. Теперь – как никогда раньше. Возможно, в этом и есть её сила: в защите сестры – по крайней мере, сейчас.

И она не собиралась от неё отказываться.

Лесные истории. Коробка в траве

В лесном поселении Го-терн жил один прекрасный мужчина. Звали его Закери. Почему прекрасный? Да потому что без его лечебных рук, знаний и опыта Го-терн бы долго не продержался: он был единственным и исключительно талантливым лекарем. И только смерть была ему достойным противником, почти все остальные недуги он останавливал легко, словно рождён был именно для этого.

Наконец, когда он достиг преклонного возраста и отдал Го-терну многие силы и собственное здоровье, он начал набирать учеников. В поселении образовался целый класс из двадцати умных юношей и девушек, которые хотели спасать людей и были от Закери без ума.

Целыми днями он работал: лечил всех – от малышей до стариков, без устали записывал свои наблюдения, а по вечерам собирал детей на крыльце своего дома и учил, учил, учил, пока все не валились от усталости.

Но не успел пройти даже год обучения, как Закери исчез. Ночью он сидел вместе с родными за костром – а утром его уже нигде не было. Остались безутешная жена, безутешные дети, но более того – целое поселение без целителя, без лечебного дара и надежды на долгую здоровую жизнь.

Из соседнего села срочно выехал лекарь, и его даже уговорили остаться, но в течение первых же месяцев после исчезновения Закери жители поняли, что жизнь их никогда уже не будет прежней. Новый лекарь не был плохим, но до Закери ему было далеко. Дети по-прежнему болели и умирали, а взрослые подолгу страдали от болей и тяжёлой усталости. Ученики не успели выучиться и сами не знали, что делать. Так жизнь в Го-терне стала хуже и тоскливее, а маленькое местное кладбище начало разрастаться.

Что же случилось с Закери?

Той самой ночью ему не спалось, и он вышел подышать свежим воздухом. Немного пройдясь, он наткнулся ногой на большую деревянную коробку, оставленную кем-то в лесной траве. Если бы он шёл хоть немного левее – ни за что бы её не нашёл, и жизнь в Го-терне осталась бы такой же спокойной и здоровой. Но он ударился о неё и попытался взять в руки – коробка не слушалась.

Закери стало интересно, и он опустился на корточки, пытаясь понять на ощупь, как устроена эта коробка. Снял крышку. Заглянул в черноту коробки – и неведомая сила затянула его прямо внутрь, и пронесла по воздуху, и он потерял сознание.

Очнувшись, он нашёл себя в лесу, рядом с коробкой; и всё бы ничего, но мир, в который он попал, оказался совсем иным. Он переместился в другое место! И мир этот оказался настолько сказочным и беззаботным, что Закери и не подумал дотянуться до коробки, попробовать вернуться назад.

Знание о том, что такого было в том мире, давно утеряно. Но если это заставило Закери пускай и на время, но забыть о своих родных, о детях-учениках, обо всём поселении, что на него рассчитывало в своих трудностях… значит, мир поистине был удивительным.

А когда он вспомнил (если вообще вспомнил), что существовал мир и за пределами коробки, было уже слишком поздно. Коробка исчезла, а вместе с ней – и шанс на спасение.

Так и продолжилась жизнь в осиротевшем Го-терне.