Мы обнимем смерть

В темном коридоре Кочо видно не было. И когда успела наступить ночь?

«Нет, госпожа Мариус, я не так глупа, как ты думаешь. Разговором о времени тебе меня не отвлечь. Твое тело. Отправляйся, найди его, дай мне умереть спокойно».

Мне едва удавалось сдерживать страх, но, надеясь, что она не заметит, я ответила:

– Ваше величество, вам пока никак нельзя умирать.

«Это не тебе решать, госпожа Мариус».

В коридоре ко мне присоединилась Саки с фонарем в руке и пошла со мной рядом, искать ответы.

Моя комната была темна, холодна и пуста. И ни Кайсы, ни Кочо, ни даже Лечати. Несмотря на молчание Саки, меня радовало ее присутствие – она рядом, она решительная и уверенная, и ее фонарь разгоняет тьму, еще более странную из-за тела, в котором я заключена.

Пытаясь не поддаваться панике, я вышла из комнаты, постепенно прибавляя скорость по мере того, как наши суставы разогревались. В главном зале, центр которого занимало огромное дерево, в свете фонаря Саки дождь падал пологом, напоминающим капли текущего золота. Я представить не могла, что такое возможно, но зловоние гниющих цветов стало тяжелее, чем прежде, и еще больше радужных лиловых соцветий, превратившись в бурую грязь, покрывали ступени. Я с опаской двинулась по ним вниз, цепляясь за перила пальцами, которые выглядели опухшими.

– У тебя есть хоть какая-то здоровая часть тела? – сначала я заговорила громко, но перешла на шепот, когда первые слова разнеслись по заполненному деревом пространству зала. – Твои волосы тоже болят?

«Ты всегда так язвительна и беспричинно жестока?»

– Это я-то жестока?

Императрица не отвечала, но ее мысли были полны недовольства и… боли? Разочарования? Это были неотчетливые проявления чувств, скорее смутные очертания, но от Нее я никогда такого не ощущала.

У подножия лестницы Саки пошла первой, освещая путь. Вокруг нас расплескалось неглубокое озеро, колыхавшееся от падающего дождя, заливая цветы и становясь их могилой.

Когда мы уже пересекли зал, за дождем послышались голоса. Я скорее двинулась к мастерской.

– Что он делает? – произнес за показавшейся в свете фонаря дверью голос Знахаря. – Как он узнал, где мы?

– Вероятно, кто-то за нами следил, – отозвался Кочо, куда более взволнованно, чем когда-либо раньше. Я ускорила шаг и прислушалась, надеясь уловить голос Кайсы – мой собственный голос. – Я не знаю, чего он хочет, – продолжил Кочо. – Но людей с мечами у него больше, чем у нас.

– А где Саки?

– Наверху, с императрицей и Ходячей смертью. Мне надо к ним вернуться, я сказал, что…

Я шагнула в освещенную комнату.

– Где Кайса?

– Саки, – произнес Знахарь, и в слепящем свете я лишь слышала его приближение. – Лечати ищет способ пробиться через осаду, чтобы ты могла добраться до Двери. Кажется, иеромонах недоволен сделкой и пришел пересмотреть ее.

– Среди ночи, – вставил Кочо. – С факелами. С мечами.

– Если Лечати найдет выход, забирай с собой Ходячую смерть номер три, – продолжал Знахарь, и, привыкнув к яркому свету, я вдруг обнаружила, что все три пары глаз направлены на меня.

Кочо прикусил губу и старался не встречаться со мной взглядом. Мне не нужно было читать его мысли, я и так знала, что его тревожит.

– Значит, Она сбежала?

Старик кивнул. Наступила тишина, наполненная одним лишь бесконечным дождем. Долго длившаяся надежда, которая привела меня сюда, утонула в панике, и, раздавленная всей тяжестью боли императрицы Ханы, я опустилась на пол и застыла в оцепенении, глядя на пылинки, скользящие в лучах света. Она ушла. Я ушла. Мое тело, единственное, какое я знала, сильное, крепкое, ловкое и здоровое, – исчезло. Я догадывалась об этом с той минуты, как Кочо вышел искать Ее, понимала, но признать не хотела – после всех этих лет Она победила и похитила мою плоть, а меня оставила нежеланным гостем в этой изломанной оболочке.

К шуму бури примешивались шаги, в комнату вбежал Лечати.

– Кажется, мы полностью окружены, – запыхавшись, сказал он. – Но, возможно, нам еще удастся выбраться через лунные ворота и сад, хотя если ее величество не в силах идти, это может оказаться…

– Никуда я не пойду без моего тела, – объявила я. – Она не могла уйти далеко. Я это чувствую.

И я правда чувствовала Ее, с уверенностью скалы, которую не могли разрушить ни паника, ни боль.

Лечати продолжил, как будто я ничего и не говорила:

– Если придется нести ее, это сильно усложнит побег и задержит в пути.

– Меня никто не понесет, потому что я не иду, – возразила я и для убедительности ударила его по ноге кулаком.

Молодой человек зашипел и схватился за пальцы ноги, балансируя, чтобы не упасть, и ругаясь на своем родном языке.

«Госпожа Мариус! Ты сейчас в моем теле, и хотя я, кажется, какое-то время вынуждена буду тебя терпеть, прошу помнить, что, глядя на нас, люди видят не вульгарную шлюху, а императрицу Кисии. Веди себя соответственно».

– Чушь собачья! – рявкнула я. – Пока я тут главная, буду делать, что захочу.

Вспышка гнева ослепила меня, и я не успела помешать императрице произнести вслух: