Мы — это мы (СИ)

Неужели прямо сейчас со всем этим придется расстаться? Кровать, на которой он спал, сколько себя помнил, правая передняя ножка жутко скрипит, когда встаешь и ложишься. Извивы древесных слоев на подоконнике — он смог бы, наверное, нарисовать их без ошибки с закрытыми глазами.

Вот так просто кто-то скажет, мол, уходи, и он уйдет? Но куда? Он ведь не знает ничего, кроме Кальи, дальше Вьена никогда не бывал. Может, попробовать разыскать Клода и Себастьяна? Вот только как?

Хэл поднялся, даже не подумав заглянуть в короб, взять какие-то вещи. Он все еще не верил до конца в то, что его в самом деле изгонят. Последний раз такое случилось лет тридцать назад, тогда изгнали растлителя малолетних девочек, предварительно избив до полусмерти. Ну а он... не так уж его вина и велика!

Он тихо вышел из комнаты и, приближаясь к кухне, услышал окончание фразы, произнесенной отцом:

— ...позаботитесь о нем?

Прозвучало это так жалобно, что Хэла передернуло.

— Конечно, — тихо произнес Эдвард, — не тревожьтесь. У Хэла все будет хорошо.

— У меня и так все хорошо! — заявил Хэл, появляясь в дверях. — Какого Темного вы сговариваетесь за моей спиной?

— Ну что ты, сынок... — пробормотал Пол, опустив глаза. За последние полчаса он словно состарился на десяток лет.

Эдвард же повернулся всем телом к Хэлу и спросил:

— Мне пойти с тобой? Я мог бы свидетельствовать в твою пользу, если речь зайдет о Майло...

— Не думаю, что твое свидетельство будет чего-то стоить, — покачал головой Хэл, — ну и вообще... лучше не злить их еще больше. Подожди меня здесь. Чем бы ни решилось дело, домой я вернусь наверняка. Не выгонят же они меня в чем есть?

Он осекся, заметив выражение лица Пола.

— Ч-что, могут и выгнать? Отец?

— Лучше... лучше тебе сразу взять то, что ты бы хотел... — Голос Пола прерывался. Эдвард смотрел на него с острым состраданием. — Можешь взять, что хочешь. Здесь все твое, Хэлли, это твой дом...

Внезапно Пол закрыл лицо руками и разрыдался.

Хэл бросился к его ногам. Слезы хлынули ручьем, словно только и ждали этого момента.

— Папочка, прости! Прости меня! — повторял он, вжимаясь лицом в колени отца.

Теплые руки знакомо легли на плечи.

— Нет-нет, не извиняйся! — всхлипывая, хрипло произнес Пол. — Ты выбрал путь, он нелегок, но он твой, только твой. И тебе достанет смелости следовать ему. Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты всегда был рядом, в глубине души этого хочет каждый родитель. Защищать свое дитя до конца. Но ты уже взрослый и сам можешь защитить себя. У тебя отлично получится, я знаю. Я верю в тебя.

Хэл поднял к нему залитое слезами лицо.

— Как ты можешь верить в меня, если я сам в себя не верю?

— Прерогатива отца, — усмехнулся Пол, вытирая глаза рукавом, — однажды ты поймешь. Ну, обними меня!

Они крепко обнялись. А когда расцепили руки, за окном прозвучал голос Эдварда — они и не заметили, в какой момент он выскользнул из кухни:

— Идут. Хэл, тебе лучше выйти.

— Да! Пойдем! — Пол решительно хлопнул себя по коленям и поднялся, как будто они всего лишь присели на дорожку перед тем, как отправляться, например, во Вьен.

Хэл встал с ощущением, будто все это происходит не с ним. Прошел мимо распахнутой двери в комнату Майло; Изабелла стояла на коленях у кровати, уткнувшись лицом в грудь умершего.

Внутри болезненно кольнуло. Неужели они даже не попрощаются? Поплакать по Майло она еще успеет...

Хэл не успел укорить себя за недостойную мысль — во дворе уже толкалось человек десять, все как на подбор рослые и крепкие мужчины. Эдвард успел куда-то исчезнуть; впрочем, при его потрясающем умении двигаться быстро и бесшумно это, вероятно, не составило труда.

Оглядев собравшихся, Хэл едва не рассмеялся, несмотря на отчаянное положение. Пол озвучил его мысль:

— Что, старейшины решили, будто Свершитель одарил моего сына колдовскими способностями? Послали десять человек, чтобы привести одного шестнадцатилетнего пацана.

— Ты бы помалкивал, Пол Магуэно! — сердито произнес стоявший впереди мрачный бородач — тот самый кузнец, к которому Хэл приходил с идеей плуга. — В случившемся есть и твоя вина!

— Ну разумеется! — легко согласился Пол. — В неугодных поступках любого человека всегда проще всего обвинить его родителей.

Он как будто совершенно успокоился и даже повеселел, звенящей, как струна, истерической веселостью. Хэл крепко сжал его руку и, в последний раз обернувшись на дом — мать так и не появилась, — пошел со двора.

***

Общие собрания обычно проходили в месяц, а то и реже, если не случалось какое-то из ряда вон выходящее событие, требующее обсуждения всеми жителями Кальи.

Сейчас был именно такой случай, и, несмотря на пропадающий прекрасный день, большинство людей уже набилось на небольшую площадь в самом центре деревни. Посередине нее лежал огромный валун в два человеческих роста, неизвестно какими силами принесенный и поставленный аккурат посреди поля.