Муссон

Три судна оказались легкой добычей, их брали на абордаж и захватывали без потерь. Но четвертый корабль оказался прекрасной 130-футовой дау, ненамного меньше самого «Серафима». Она заставила «Серафима» вести долгое преследование, потому что была поразительно резвой и экипаж искусно управлял ею. «Серафим» едва не потерял ее с наступлением темноты. Но Хэл угадал намерения капитана дау и в темноте вернулся к острову. На рассвете стало видно, что дау намерена войти в залив Флор-де-ла-Мар. «Серафим» прибавил ходу и поймал ее всего в полумиле от цели. Экипаж отчаянно сопротивлялся: прежде чем удалось захватить палубу дау, одного из людей Хэла застрелили, а троих других ранили. Оказалось, что дау принадлежит принцу Абд Мухаммаду аль-Малику.

Самого принца на борту не было, но его личная каюта была обставлена как тронный зал восточного властителя. Хэл приказал перенести ковры и мебель в свою каюту на «Серафиме».

Имя принца было Хэлу знакомо. Он ясно вспомнил другой корабль, который они окликнули той ночью, когда захватили «Минотавр» и «Овечку» в заливе Флор-де-ла-Мар, и которому он сознательно позволил уйти. Тот корабль принадлежал этому же человеку, и теперь, видя богатое убранство дау, Хэл усомнился в мудрости своего решения. Он приказал перебросить через рей веревку и надеть петлю на шею капитану дау. Стоя перед приговоренным, Хэл принялся подробно его расспрашивать.

— Да, эфенди. — Этот человек опасался за свою жизнь и потому отвечал охотно. — Аль-Малик богатый и могущественный человек. Он младший брат калифа в Маскате. В его флоте больше ста торговых кораблей. Они заходят во все порты Африки, Индии и земель пророка. Мы регулярно ходим к Двери аль-Шайтана торговать с Джангири.

— Вы знаете, что аль-Ауф пират, что товары, которые вы у него покупаете, украдены с христианских кораблей, что ради этих товаров многие невинные моряки были убиты корсаром, а те, кто выжил, проданы в рабство?

— Я знаю только, что господин послал меня покупать товар у Джангири — здесь невысокие цены и выгодные условия. А как Джангири их добыл, не касается ни меня, ни моего господина.

— Теперь это тебя коснется, — хрипло сказал Хэл. — Покупая у корсара награбленные товары, ты тоже становишься повинен в пиратстве. — Он повернулся к Аболи. — Тщательно обыщите корабль.

Три дау, захваченные ранее, тоже прибыли к аль-Ауфу за товарами, как и капитан этого корабля. Похоже, сведения о выгодных сделках, которые можно заключить на Двери аль-Шайтана, дошли от Персидского залива до Коромандельского побережья.

Те три корабля везли деньги и пряности — плату пирата за товары.

— Посмотрим, не внесет ли этот мошенник свою лепту в осаду острова.

Хэл расхаживал по палубе, а его люди обыскивали корабль.

Через полчаса нашли тайник с капитанским золотом. Капитан рвал бороду и одежду, когда на палубу дау вынесли четыре сундука. Сундуки были очень тяжелые.

— Смилуйся, эфенди! — взвыл капитан. — Это не мое. Это принадлежит моему господину.

Он упал на колени.

— Если ты заберешь это, ты приговоришь меня к смерти.

— Ты ее вполне заслужил, — сухо ответил Хэл и снова повернулся к Аболи.

— Есть что-нибудь ценное в трюмах?

— Трюмы пусты, Гандвейн.

— Хорошо, переправьте добычу на «Серафим». — Он посмотрел на плачущего капитана. — Эти сундуки — плата за свободу, твою и твоего судна. Предупреди хозяина, что я возьму с него гораздо больше, если он и впредь будет торговать с пиратами. А теперь ступай с богом и благодари его за спасение.

С палубы «Серафима» Хэл наблюдал, как дау уходит к африканскому побережью.

Потом он спустился в свою каюту, где у переборки стояли принесенные Аболи сундуки.

— Открой их, — приказал Хэл, и Аболи ломом сбил замки.

Там лежали небольшие холщовые мешки. Хэл распорол один мешочек кинжалом, и на стол хлынул сверкающий поток золотых монет. Хэл сразу увидел, что это мухуры, на каждом герб империи Моголов: три горы и слон. Но попадались и другие монеты: покрытые арабской вязью золотые динары исламских султанов, несколько древних тетрадрахм персидских сатрапов; эти монеты из-за своей редкости стоили дороже драгоценного металла.

— Потребуется десять человек, чтобы пересчитать все это, — сказал Хэл. — Лучше взвесим. Пусть мистер Уэлш принесет корабельные весы. Дайте ему двух человек в помощь.

Уэлш работал весь остаток дня и часть ночи, прежде чем явился к Хэлу с докладом.

— Трудно получить точный вес на плывущем корабле, — сказал он чопорно, — чашки весов не останавливаются.

— Я не поставлю вам в вину ошибку в одну-две унции в ту или другую сторону, — заверил его Хэл. — Назовите мне честный результат, и я удовлетворюсь этим до тех пор, пока мы не произведем точное взвешивание в английском казначействе.

— Вес шестьсот пять фунтов точно… вернее, неточно.

Уэлш усмехнулся собственной шутке, а Хэл изумленно воззрился на него. Такого он не ожидал. Да ведь это примерно лакх рупий! Огромное состояние в любой монете. Добавьте к этому золото и серебро, взятые на трех других дау, и общая сумма превысит стоимость двух захваченных кораблей.