Муссон

Хэл понимал, что любое описание Джангири обязательно будет приукрашено из-за слепого страха и вряд ли может действительно говорить о внешности этого человека. Так что лучше было поинтересоваться описанием его корабля.

– Странно звучит, но это не дау, как можно было бы ожидать. Это французский корабль, имеющий множество парусов, – сообщил кузен. – Но все паруса черные.

– То есть его корабль похож на тот английский, что стоит в порту? – удивился Хэл.

– Да! Да! Похож, только намного больше, и на нем множество пушек.

Хэл подумал, что кузен, скорее всего, видел захваченный пиратом «Минотавр».

– И как много пушек? – спросил он.

– Много! Может, даже сто! – рискнул предположить кузен.

Он явно не был моряком, и вопрос не имел для него особого смысла.

– Если тот английский корабль когда-нибудь встретится с аль-Ауфом, – продолжил кузен, – его команде придется просить пощады у аль-Ауфа, только они ее не дождутся.

Вскоре после этого Хэл распрощался и ушел с Эболи и мальчиками.

Когда они гребли назад к «Серафиму», он сидел один на корме и вполуха слушал взволнованную болтовню Тома и Дориана с Большим Дэниелом – сыновья вспоминали во всех подробностях то, что они видели и слышали в городе и порту. Сам Хэл ощущал удовлетворение от результатов своей вылазки. Он никому, кроме консула Грея, не рассказывал о сокровищах Могола, и тем не менее их обсуждали в городе. К этому времени весть должна была уже долететь до ушей корсара.

«Серафим» еще три недели простоял в заливе, а потом Хэл отправился с прощальным визитом к консулу. После множества цветистых комплиментов и приветствий, которыми они обменялись, Хэл сказал:

– Я наконец закончил ремонт корабля и готов снова выйти в море.

– И когда вы планируете отплыть?

Грей все-таки перевел свое громадное тело в сидячее положение и с любопытством уставился на Хэла.

– Через три дня, с утренним отливом.

– Что ж… Хотя для меня честь принимать вас в моем доме, я понимаю ваше горячее желание возобновить прерванное путешествие. В особенности учитывая тот факт, что вы везете столь драгоценный груз. Я лишь могу пожелать вам попутного ветра и ровного хода.

Консул не проявил ни малейшего интереса к тому, чтобы уговорить Хэла отложить выход в море, скорее наоборот, готов был поторопить его. Для Хэла это означало только одно: Джангири аль-Ауф уже подготовился и, скорее всего, сейчас уже сидел в засаде в Мозамбикском проливе.

Последние три дня в заливе Занзибара были посвящены окончательной подготовке к сражению. Большой Дэниел тщательно осмотрел пушки и сменил заряды на свежие, шелковые мешки с порохом в погребе были наполнены и уложены рядом с лафетами. Эболи убедился в том, что все мушкеты и пистолеты снабжены новыми кремнями и заряжены. Точильные камни с жужжанием кружились, и во все стороны летели искры, когда абордажные сабли затачивали до остроты бритв, а наконечники пик точили вручную.

Но вся эта военная активность была тщательно скрыта от глаз любого возможного шпиона в заливе или на крепостных бастионах.

Хэл наблюдал за кораблями вокруг, высматривая какие-нибудь признаки необычного передвижения. С того момента, когда он в последний раз говорил с Греем, количество дау, приходящих в порт и выходящих из него, как будто увеличилось.

Многие лодки подбирались совсем близко к «Серафиму», и их команды забирались на мачты, чтобы поглазеть на высокий корабль. Это могло быть проявлением простого естественного любопытства, но Хэл пребывал в уверенности, что весть об их скором выходе в море уже передана в нужные уши вдали.

В их последнюю ночь в заливе Занзибара разразилась гроза, и пока гром перекатывал гигантские камни по крыше небес, а молнии превращали ночь в день, дождь заливал палубу «Серафима».

Мужчинам на палубе приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.

После полуночи тучи рассеялись, и мириады звезд вспыхнули и замигали в небе, отражаясь в воде залива. Стало так тихо, что Хэл, лежа без сна на своей койке, слышал, как негромко напевает, восхваляя по-арабски Господа, вахтенный на одном из дау рядом с «Серафимом».

Человек – словно пены клочок на пути муссона,
Следи за Плеядами над головой и за Утренней звездой.
Только Господь ведает все пути океанов,
Только Господь пребывает вечно.

При первых проблесках рассвета на восточном горизонте Хэл поднялся и вышел на палубу. Береговой бриз принес с суши волны тепла, и «Серафим» шевельнулся на волне, стремясь к океану. Хэл кивнул Неду Тайлеру, и тот вызвал обе вахты, чтобы готовить корабль к выходу.

Команда хлынула на такелаж. Волной взлетели паруса, хлопая и вздрагивая, пока бриз не наполнил их, и «Серафим» развернулся носом к выходу из залива. Хэл отошел к поручням на корме и увидел, что четыре дау снялись с якорей и, подняв свои одинокие паруса, устремились вслед за «Серафимом».

– Похоже, они выбрали начало отлива, чтобы двинуться полным ходом, – проворчал стоявший рядом с Хэлом Нед.