Муссон

Грей с энтузиазмом кивнул:

– Полностью с вами согласен. У меня есть с десяток рабов такого качества, какое вы редко найдете на рынке.

Он наклонился вперед и подмигнул Хэлу таким непристойным образом, что Хэлу пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы не выказать отвращение.

– Вообще-то, я могу, наверное, даже поделиться с вами одним или двумя из своих особых сокровищ… – Консул погладил по голове девушку, стоявшую перед ним на коленях, потом нежно улыбнулся ей и сказал по-арабски: – Улыбайся этой неверной свинье!

Девушка покосилась на Хэла и застенчиво улыбнулась, показав маленькие белые зубки.

– Разве она не красавица? – спросил Грей. – Вполне стоит всех полутора сотен фунтов на мысе Доброй Надежды. Однако я могу уступить ее вам, в качестве услуги, за семьдесят.

Он снова погладил девушку.

– Покажи неверному грудь! – приказал он по-арабски.

Девушка замялась.

– Покажи, или я сдеру тебе всю шкуру со спины!

Девушка была почти ребенком, едва ли старше шестнадцати лет. Стыдливо опустив голову, она послушно подняла подол своей кофточки и показала одну смуглую грудь, украшенную черной жемчужиной соска.

– А ее более интимные места так же совершенны, и вы вполне можете их изучить, – заверил Хэла Грей.

– Да, она прекрасна. Но, увы, я ни в коем случае не могу взять ее на борт, – твердо ответил Хэл, и девушка прикрыла грудь.

Консула не смутил отказ Хэла.

– У меня есть еще довольно много ладана, причем наивысшего качества, – сообщил он. – Уверяю вас, на него везде большой спрос. И вы наверняка извлечете из него прибыль.

Хэл знал, что, если ему необходимо остаться в добрых отношениях с Греем, он должен принять хотя бы одно из его предложений. И начал торговаться с ним насчет десяти корзин ладана общим весом в сто пятьдесят фунтов.

Рабы Грея принесли корзины и выставили их в ряд в центре двора, и Хэл стал изучать их содержимое. Он знал, что это ароматное клейкое вещество добывают из определенных деревьев в африканских горах. На стволах этих деревьев делают глубокие надрезы, и из них сочится сок, постепенно твердея на воздухе. И через четыре месяца сок превращается в большие плотные комья, от которых можно отламывать кусочки.

Изначально млечный, этот сок становится полупрозрачным зеленоватым веществом, известным своими особыми качествами.

Хэл проверил каждую корзину и подтвердил свое намерение.

На Грея, похоже, его знания произвели впечатление.

– Я вижу, вы весьма проницательный джентльмен, к тому же обладаете большим вкусом, капитан. Кстати, недавно на рынок Занзибара привезли пару слоновьих бивней, таких, каких я не видел за все время жизни на этом острове. Я бы не стал предлагать их кому попало, сэр, но вы…

Он хлопнул в ладоши, и пять крепких рабов, явно ожидавших приказа, внесли гигантские бивни, пошатываясь под их весом.

– Десять футов длиной! – гордо сообщил Хэлу Грей. – Двести пять фунтов веса!

Это действительно были невероятные бивни. Основание, что было погружено в череп животного, отливало кремовой белизной, а остальная часть покрыта желтовато-коричневыми пятнами от сока тех огромных деревьев, с которых слон обдирал кору. Когда рабы положили бивни рядом, они словно слились – так точно подходили друг к другу.

Хэла зачаровали эти чудовищные животные с тех самых пор, как он впервые увидел их стадо на диких африканских берегах. Тогда он был мальчишкой того же возраста, как теперь Том. Хэл провел ладонью по одному из бивней. Ему показалось, что он прикоснулся к самой душе этого бесконечного дикого континента.

И Хэл понял, что должен получить эти бивни, невзирая на цену. Грей сразу распознал в его глазах горячий интерес и принялся жестко торговаться. В итоге Хэл заплатил за бивни больше, чем мог бы отдать за дюжину молодых рабынь.

Позже, когда бивни были доставлены на палубу «Серафима» и лежали там, поблескивая, как древний янтарь в лучах солнца, Хэл понял, что это лучшая сделка в его жизни. В старости, посреди английской зимы, когда холод пробирает до костей, ему достаточно будет только протянуть руку, чтобы коснуться своей Африки и перенестись во времена и места своей юности, и все чудеса и огонь той земли снова вспыхнут в его груди.

Хэл стоял, почти с благоговением глядя на великолепную пару бивней.

Его сыновья, подойдя, встали по обе стороны от него. И даже Дориан замер в молчании; те же самые чары, что держали Хэла, охватили и юношей. А когда Том наконец заговорил, его голос зазвучал чуть слышно.

– Какие они большие… – шепнул он. – Хотелось бы мне когда-нибудь поохотиться на такого вот зверя…

* * *

Хэл устроил целый спектакль, изображая ремонт «Серафима».

Он хотел, чтобы весть о его присутствии на Занзибаре разлетелась по островам, добралась до Берега Лихорадок и достигла наконец ушей Джангири, где бы тот ни находился. Потом нужно будет дать корсару время собрать силы и перебросить их в пролив. Хэл не сомневался, что даже Джангири никогда не попытается добраться до «Серафима», пока корабль стоит на якоре в порту. В конце концов, Хэл являлся гостем самого султана и находился под его защитой.