Муссон

Он попытался поползти в сторону деревянных носилок, приготовленных для того, чтобы отнести к могиле Ясмини, но от движения открылась огромная рана на его животе. Потекла кровь, и евнух снова сжался в комок:

– Помоги мне, аль-Ахмара… Позови людей, помоги отнести меня к хирургу…

Однако Дориан с безжалостным видом наклонился к Кашу и, схватив его за лодыжки, потащил по полу к двери.

– Нет! Не делай этого! Рана откроется!.. – заверещал Каш, но Дориан не обратил внимания на его протесты.

На полу оставалась длинная полоса крови и кишечных жидкостей. Дориан выволок евнуха вперед ногами наружу, на солнечный свет.

Каш застонал и попытался ухватиться за дверной косяк, цепляясь за него с отчаянием тонущего. Дориан отпустил его ноги и стремительным движением, почти незаметным для глаз, выхватил ятаган и отсек три пальца на правой руке Каша, которыми он хотел удержаться за косяк. Каш взвыл и прижал искалеченную руку к груди. Он уставился на нее в ужасе и изумлении.

– Ты искалечил меня, – заикаясь, пробормотал он.

Дориан вложил ятаган в ножны, снова схватил евнуха за ноги и потащил дальше, к открытой могиле.

Они миновали уже половину расстояния, когда Каш сообразил наконец, что происходит. И он завизжал – пронзительно, по-женски, стал крутиться и вырываться, и его внутренности вывалились на песок.

– Женщины, что слышат твой кошачий визг, подумают, что это твои вонючие пакеты лопнули в теле Ясмини, – проворчал Дориан. – Давай, пой дальше, жирный мешок свиного сала. Никто тебе не поможет теперь, по эту сторону ада.

Наконец он рывком свалил Каша в могилу, поверх двух других трупов, и посмотрел на него сверху, упираясь руками в бока, пока восстанавливал дыхание и ждал, когда боль в сломанных ребрах немного утихнет. Каш увидел в его зеленых глазах свою смерть.

– Пощады!

Он попытался встать, но слишком сильная боль в животе прервала его движение, и он снова сжался, подтянув колени к груди.

Дориан вернулся в домик, чтобы забрать лопату. Когда он снова подошел к могиле и бросил вниз первые комья земли, Каш завизжал:

– Нет! Нет! Ты не можешь так со мной поступить!

– Легко! Точно так же, как ты проявлял свою невыразимую жестокость к женщинам, отданным под твой присмотр, – ответил Дориан.

Каш визжал и умолял, пока земля не заглушила его крики.

Дориан старательно трудился, пока могила не заполнилась землей, скрыв под собой три тела. Потом он утоптал землю и аккуратно сформировал холмик.

Из домика он принес доску, на которой было заранее вырезано имя Ясмини, и поставил над могилой.

Он повязал на доску ленту с вышитой на ней молитвой о мертвых. Потом вернул лопату в домик, собрал обрывки кожаных шнуров и взял с колышка на стене одежду Каша. Свернув все в узел, он связал его кожаными ремешками.

Перед уходом Дориан окинул взглядом комнату, убеждаясь, что все в порядке, и мрачно улыбнулся.

– В следующую сотню лет поэты будут сочинять песни об исчезновении трех евнухов после того, как они убили и похоронили прекрасную принцессу Ясмини. Может, сам дьявол придет, чтобы проводить их в ад. И никто ничего не узнает. Но какая может получиться легенда!

Он в последний раз покинул гарем, уйдя по Дороге Ангела.

Когда Дориан вернулся на берег, Бен Абрам уже зашил рану Ясмини и приложил к ней ватный тампон с бальзамом.

– Все в порядке, аль-Салил! – заверил он Дориана. – Через семь дней я сниму швы, а через месяц она будет совершенно здорова, как будто ничего и не случалось.

Дориан одел девушку в мягкую одежду Каша из тончайшей шерсти, потом осторожно посадил ее на спину коня, поперек своих колен, чтобы избежать давления на рану. И они медленно поехали к форту. Ясмини буквально тонула в просторной одежде евнуха, так что никакой любопытный, встретившийся им по пути, не мог бы понять, мужчина это или женщина.

– За стенами гарема никто никогда не видел твоего лица. Они не узнают в тебе принцессу Ясмини, тем более что она лежит под доской со своим именем на кладбище гарема, – сказал Дориан.

– Неужели я действительно свободна, Доули? – с трудом прошептала она.

Несмотря на всю осторожность Дориана, швы болезненно натягивались.

– Нет, маленькая глупышка. Ты теперь мальчик-раб, который принадлежит великому шейху аль-Салилу. И ты никогда не будешь свободной.

– Никогда? – переспросила Ясмини. – Обещай, что я вечно останусь твоей рабыней. Что ты никогда меня не отпустишь.

– Клянусь!

– Тогда я вполне довольна.

Она опустила голову ему на плечо.

Еще много недель после этого на всех базарах Ламу болтали о странном исчезновении евнуха Каша. Его хорошо знали на острове, его боялись и ненавидели даже за стенами гарема. Кое-кто поговаривал, что евнух, идя как-то ночью по дороге через рощи, был похищен лесными джиннами. По другой версии, похитителем стал сам шайтан. Более трезво мыслящие полагали, что евнух основательно обокрал своего повелителя, калифа аль-Малика, и, боясь разоблачения, нанял дау и сбежал через пролив во внутреннюю Африку. Чтобы подтвердить эту теорию, шейх аль-Салил подписал ордер на арест Каша и предложил награду в десять тысяч рупий за его поимку.