Мудрость

Нас было двадцать восемь человек;
Мы – комсомольцы, родом из Хунзаха.
В краю высоких гор и быстрых рек
Мы выросли, не зная чувства страха.

Мы дружно шли на штурм Седло-горы,
Чтоб водрузить свой флаг и с той поры
Развеять навсегда пустые слухи
О том, что здесь гнездятся злые духи.

Нас не тревожил суеверный гул.
Мы вышли в путь, глупцам противореча.
В Гоготле и в Голотле весь аул
Устроил нам торжественную встречу.

Нас не пугали сказки для ребят:
– Седло-гору обороняют духи…
– Всех смельчаков там духи истребят, —
Твердил мулла, и вторили старухи.

– Вернитесь! Не сносить вам головы! —
Звучал вдогонку шепот суеверный, —
На всех аварцев навлечете вы
Лихую кару дерзостью безмерной…

На штурм горы отправившись с утра,
Отряд вплотную подошел к подножью.
Оделась в облака Седло-гора,
От сырости прохватывало дрожью.

Шел снег, как будто с белого орла
Несчастные ощипывали перья,
И высилась в тумане Сталь-скала
Старинною твердыней суеверья.

Сказавши слово, отступать нельзя…
Чарыки сняв, мы ринулись на приступ.
Нередко оступаясь и скользя,
Нога с трудом нащупывала выступ.

Не описать наш нерушимый строй,
Вгрызавшийся в скалу, как цепь стальная…
Споткнись ведущий – тотчас под горой
Вся братия легла бы остальная.

Дыханьем облаков насытив грудь,
Дойдя до круч, где птицы не гостили,
Мы завершили свой опасный путь,
И сказочной вершины мы достигли.

И, облучая снежную парчу,
Взошло светило. Было тихо, глухо…
И не обрушились на Дибирчу
Ни град камней, ни сонмы гневных духов.

Стояли там сугробы, как стога,
Как будто им вовек не снилось лето,
И, Ноевых времен топча снега,
Дивился путник собственному следу.

Мы вторглись во владения зимы,
Суровой и неумолимой ханши.
Ее столицу покорили мы,
Считавшуюся неприступной раньше.

Не тают льды. Не слышно пенья птиц.
Седло-гора доступна только тучам.
Ее гордыню мы повергли ниц.
Мы стали над хребтом ее могучим.

Портрет вождя на солнце заблистал, —
Ильич стоит как на вершине башни.
Отсюда виден весь Аваристан:
Как на ладони – пастбища и пашни.

И в камни жизнь вдохнет зурна Яхьи!
Вот ледяная ожила терраса
От четырех безудержных стихий —
От песни, смеха, музыки и пляса.

Опасен спуск и труден. Оступись
Последний – как бы ни был он искусен,
Весь «караван» посыпался бы вниз,
Как с перегнившей нитки горстка бусин.

Но духи нам не нанесли вреда, —
Вернулись мы на пятый день апреля.
Народ с почетом встретил нас тогда, —
Сердца стучали, и глаза горели.

И до сих пор в Хунзахе говорят,
Что на горе, от века нелюдимой,
Без страха побывала Жавхарат
И с ней Патина, дочь Камалутдина.

Теленок заговорил