Мучение любви. Келейные записи

Какое странное сочетание: современное развитие науки, полеты в космос, фантастическая техника, компьютерные умы и тому подобное, и при этом современный человек на досуге по-прежнему радуется и «отдыхает» только при рассматривании чего-нибудь «веселенького» из области секса и насилия, растравливая самые низкие, животные – даже ниже, чем у животных,– страсти и прихоти. Какая опустошенность, примитивизм, «озверелость»,– и все это на фоне «супертехники», «супернауки», «суперкомфортного» быта; все то же дикообразное, варварское скотство! Все направлено только на плоть, на оболочку. То, что под этим, хотят представить как какой-то аморфный, иллюзорный, мечтательный, розовый туман, который хорош лишь как фон для жизни по плоти. «Духовное» только то, что приятно подчеркивает и придает романтический привкус упоению грубо-телесным. Как при поклонении языческим изваяниям обожествлялась статуя, почитаемая богом, хотя внутри она была пуста и даже могла быть наполнена арматурой, камнями с глиной; позолоченная же оболочка пленяла сердца. Даже самая скромная жизнь в обители сегодня есть уже значительное противостояние духу этого мира. Даже обычное в христианстве благочиние и благочестие в самых скромных формах и то уже редкость, уже слишком, и оно «не от мира сего».

Наша такая далеко не подвижническая жизнь, лишь воздержанная, вызывает у мирских недоумение: «Как это! Жить сегодня в лесу? Без электричества, без телевизора, без газет? Отказаться от права иметь семью? Это безумие, фанатизм, дикость!». Да, в мире сем уже как бы и места не осталось для монашества, пожалуй, что и вообще для христианства. Все и вся восстает против Бога и законов Его. Не были преувеличением предчувствия и предсказания святителя Игнатия (Брянчанинова) о грядущем отступлении.

«Времена, чем далее, тем тяжелее. Христианство, как Дух, неприметным образом для суетящейся и служащей миру толпы, очень приметным образом для внимающих себе, удаляется из среды человечества, предоставляя его падению его»[88].

«Христианство становится анахронизмом. Смотря на современный прогресс, нельзя не сознаться, что он во всех началах своих противоречит христианству и вступает в отношения к нему самые враждебные»[89].

«Очевидно, что христианство – этот таинственный духовный дар человекам – удаляется неприметным образом для не внимающих своему спасению из общества человеческого, пренебрегшего этим даром»[90].

«Закатывающееся солнце живо представляет собою состояние христианства наших времен. Светит то же Солнце Правды Христос, Он испущает те же лучи; но они уже не проливают ни того сияния, ни той теплоты, как во времена, нам предшествовавшие. Это оттого, что лучи не падают прямо на нас, но текут к нам лишь в косвенном, скользящем направлении»[91].

«Священное Писание свидетельствует, что христиане, подобно иудеям, начнут постепенно охладевать к откровенному учению Божию, они начнут оставлять без внимания обновление естества человеческого Богочеловеком, забудут о вечности, все внимание обратят на свою земную жизнь; в этом настроении и направлении займутся развитием своего положения на земле, как бы вечного, и развитием своего падшего естества для удовлетворения всем поврежденным и извращенным требованиям и пожеланиям души и тела. Разумеется, такому направлению Искупитель, искупивший человека для блаженной вечности, чужд. Такому направлению отступление от христианства свойственно»[92].

«Идут, идут страшнее волн всемирного потопа, истребившего весь род человеческий, идут волны лжи и тьмы, окружают со всех сторон, готовы поглотить вселенную, истребляют веру во Христа, разрушают на земле Его царство, подавляют Его учение, повреждают нравы, притупляют, уничтожают совесть, устанавливают владычество всезлобного миродержца»[93].

«Положение Церкви и христианства самое горестное, горестное повсеместно. Предсказанное в Писании совершается: охлаждение к вере объяло и наш народ, и все страны, в которых доселе держалось Православие»[94].

«Дело православной веры можно признавать приближающимся к решительной развязке. Падение монастырей, значительно совершившееся, неминуемо. Одна особенная милость Божия может остановить нравственную, всегубящую эпидемию, остановить на некоторое время, потому что надо же исполняться предреченному Писанием»[95].