Мстительница

– Потому что вы не были храбрыми. Вы не были храбрыми, вам не сопутствовал успех. Нам требовался корабль, на который Боса нападет без лишних размышлений, потому что он выглядит легкой добычей. Любители – вот кто вы такие. И, наблюдая за тем, как вы подвергаете себя опасности здесь, возле Клыка, Боса ни за что бы не подумала, что ее заманивают в ловушку.

– Мы этого не делали, – возразила Страмбли.

– Я делала. – Мой голос был холоднее последнего вздоха Старого Солнца. Затем, чувствуя, что задолжала им еще немного объяснений, продолжила: – Боса забрала Адрану, мою сестру. Адрана – тоже чтец костей. Она лучше меня, а я лучше большинства. Мы с Адраной общались через кости. Я рассказала ей о Клыке и о том, как ей следует подсказать Босе идею напасть на нас.

– Ты знала, что мы здесь найдем, – изумленно проговорил Труско, как будто лишь теперь понял, как тщательно его разыграли. – С самого начала. Ты солгала мне, не так ли? Та информация…

– Мне пришлось так поступить, капитан. Но поймите, я действовала не против вас, не на личном уровне. На самом деле я делаю вам одолжение. Вам и всем капитанам. Вы бродите на цыпочках, притворяясь, что ее не существует, но глубоко внутри она заставляет вас дрожать, и теперь этому придет конец. Мы одолеем Босу Сеннен. Мы одолеем «Рассекающую ночь».

Сорок минут – долгий срок, когда есть чем заняться, но в затруднительном положении время течет совсем по-другому. По правде говоря, я предпочла бы делать что угодно, только не выяснять, как работает броня призрачников. Но я также знала, что нам не стоит ждать милостей от судьбы, когда доберемся до «Королевы», если, конечно, успеем до нападения Босы. Мы должны были разобраться, что у нас есть, что мы можем использовать и, что не менее важно, каким образом, – и все это за время, которое требовалось трамваю, чтобы доехать от одного конца Джонсери-роуд до другого.

Выбраться из скафандров – это было только начало. Мы разделись до одного слоя одежды, оставили на себе ровно столько, сколько требовалось, чтобы не замерзнуть до смерти: легинсы, жилетки – больше ничего. Я все время повторяла себе, что скафандры не сыграли бы никакой роли в том, что касалось Босы, но все равно было трудно отказаться от единственной вещи, которая, казалось, смогла бы остановить арбалетный болт.

На моих обнаженных руках – во всяком случае, на том, что от них осталось, – очень резко выделялся светлячок. Остальные это тоже заметили. Он не был таким даже до лечения. Я чувствовала покалывание на щеках и лбу: там тоже прорастал плющ, сияя, словно свирепая боевая раскраска.

Да, я чувствовала себя свирепой. И пусть я не была готова к войне, но была готова к сражению.

Нет, не просто к сражению.

К ближнему бою.

Мы начали примерять доспехи. Мои внутренности скручивались, словно клубок змей, просто оттого, что я находилась рядом с барахлом призрачников, а теперь мне нужно было надеть эти штуки на себя, словно примеряя корсет. Но доспехи желали помочь, на свой причудливый лад. Куски соединялись без труда и сдвигались, чтобы лучше прилегать. В этом ощущалось что-то зловещее – как будто кто-то неустанно шептал мне на ухо разные вещи, пытаясь завоевать мое доверие. Нам кое-что нужно было от доспехов, но я не могла не задаться вопросом, что им нужно от нас.

Доспехи были невидимы, не только пока лежали на полу. Стоило надеть одну из пластин брони, и прикрытая ею часть тела тоже становилась едва уловимой для глаз. Кусок, надетый на мое предплечье из плоти, превратил руку в культю, оканчивающуюся локтем, а кисть при этом парила в дыхали, будто существовала сама по себе. Я видела дымчатые очертания исчезнувшего предплечья, но, как и броню, разглядеть его было почти невозможно, если не отвести взгляд в сторону. На моей живой руке была термоперчатка, но в доспехах призрачников не нашлось ничего похожего, только удлиненная пластина, которая прикрывала кисть от запястья до суставов пальцев. Были и другие бреши в броне, и, облачаясь в нее, я спрашивала себя, какой смысл быть невидимым только на три четверти или на семь восьмых. Только когда я увидела Прозор и Страмбли, мои сомнения рассеялись. Мне были видны промежутки в их доспехах – те места, где просвечивали обычные плоть и ткань, – но удержать в голове саму идею о том, что это дыры, и соединить их, нарисовав в пространстве обезьяньи очертания… это оказалось куда тяжелее, чем должно было. Как будто сам факт того, что они надели доспехи призрачников, заставил меня забыть их подлинный облик. Они не просто сделались неуловимы для глаз: броня воздействовала на разум. «Впрочем, – решила я, – ну и пусть».

К тому времени, когда мы разобрались с доспехами, до стыковки оставалось около десяти минут. Труско то и дело разговаривал с Дрозной, более-менее придерживаясь сценария. Если у них и был какой-то секретный код, то нам с Прозор не хватило ума его разгадать. Я сочла это маловероятным. Капитаны придумывают секретные коды и процедуры только тогда, когда они ожидают неприятностей, а вся карьера Труско строилась вокруг того, чтобы их избегать.