Мстительница

– Мы летим к Клыку. И ты тоже. Каким угодно способом. Запиши эти координаты.

– Фура…

– Просто сделай, что говорю. – И я не успокоилась, пока она не записала цифры, которые я уже вызубрила, и не повторила их мне. – Можешь скормить Босе любую ложь, какую понадобится. Мы усердно водим за нос капитана Труско, так что ты можешь сделать то же самое с Босой. Скажи, что кое-что разнюхала. Некий корабль наткнулся на известную по слухам добычу, и он так и просит, чтобы на него напали. Ни брони, ни оружия, а команда и толстобрюхий капитан не поймут, что запахло жареным, пока их не укусишь за задницу. И самое приятное: в конечном итоге вы получите симпатичный череп.

– Она поймет.

– Нет, если все правильно подать. Не вздумай бросаться к Босе с сияющими глазами и рассказами про лакомый трофей. Вбрасывай сведения вскользь, вперемешку с чем-то еще, и пусть она сама принимает решение. Что она и сделает.

– А потом что?

– Остальное сделает Боса. Она не накинется на нас, пока мы не выйдем из шарльера, потому что таковы ее привычки. Это избавляет от необходимости заходить внутрь, верно?

– Ты уже прошла через такое испытание один раз, Фура. Почему ты снова навлекаешь это на себя?

– Потому что я усвоила урок. Потому что мы будем готовы. Потому что я пообещала Гарваль не забывать про ее поступок. Сделай это ради меня, Адрана. Сделай это ради нас.

Черепа прервали связь без всякого предупреждения. Они иногда это делали, если что-то расхолаживалось в мигальной начинке, и оно всегда раздражало, тем более что не было никакой гарантии восстановления контакта. Я все равно собиралась попробовать, решив, что хуже не будет, и тут кто-то принялся колотить в дверь комнаты костей.

Я отключилась, повесила оборудование на стенку, действуя методично и правильно, гордясь своей странной профессией.

Крутанула колесо. За дверью маячило изможденное лицо Сурт.

– Что такое?

Она как-то странно уставилась на меня:

– Ты разве не слышала?

– Нет, я ничего не слышала.

– Гатинг мертв. Он кричал и бился так, что разбудил всех до самого Тревенца-Рич. Ты точно ничего не слышала?

– Я бы прибежала на звук, верно? – сказала я, закрывая за собой дверь.

Мне сразу стало понятно, что это дело рук Прозор. Возможно, у Гатинга были и другие враги: он не производил впечатления человека, который заводит много друзей, – но именно Прозор Гатинг удостоил ехидного замечания на камбузе, и подоплека замечания касалась меня.

В тот момент никто как будто не придал этому значения, но чтобы разбередить их любопытство, хватило бы еще одной-двух фраз. На «Королеве» появилась Прозор, потом я, и внезапно Труско помчался к Клыку, словно ужаленный…

Нет, это заняло бы совсем мало времени. Значит, Гатинг должен был уйти. В принципе, у меня с этим не было больших проблем. А вот способ решения задачки оказался не из простых.

Он умер в своей каюте, и там собрались все. У него был гамак, как и у остальных, и он все еще там лежал. Но его позу никто не назвал бы спокойной. Гатинг выглядел так, словно через него пропустили электричество – или, точнее, все еще пропускали, заставляя нервы и мышцы сжиматься так, что он весь напрягся и выгнулся дугой, вскинул руки к лицу, без толку скрючив пальцы. Но это было не электричество. Мы могли к нему прикасаться, и на теле не нашлось никаких следов ожога, как и на одежде и постели. Его лицо было не из тех, какие я могла бы вскоре забыть. Челюсти разинуты, словно он продолжал кричать, глаза открыты так широко, будто веки растянули невидимые снасти. Можно было разглядеть внутреннюю часть глазных яблок, и мне это совсем не понравилось. Никто не хочет знать, как все устроено у нас в глазницах.

– По-моему, похоже на яд, – сказал Дрозна, прикусывая нижнюю губу и размышляя над этой сценой.

– Он ел только вместе с нами, – возразила Страмбли. – Или то, что приготовил себе сам. От кого-то из нас не взял бы даже стакан воды, если бы сгорал в огне.

– У него такой вид, словно он и впрямь был в огне, – сказала Сурт. – Как его искорежило… Только вот он не обгорел.

– Он был жив, когда вы сюда вошли? – спросил Труско, застегивая верхние пуговицы рубашки: его, видимо, вытащили из каюты неожиданно. – Бился в конвульсиях, кричал и так далее?

– Вы сами слышали, капитан, – ответила Страмбли. – Кричи он еще громче, у нас бы от звука пластины обшивки повылетали.

– Взгляните на его руки, – сказал Тиндуф, указывая кончиком трубки. – Как будто он пытался что-то вырвать из своего горла. Мне кажется, Дрозна прав. Это все-таки яд.

– Это не мог быть яд, – возразила Прозор. – Яд трудно использовать на корабле. От него не так просто избавиться, и есть риск отравить того, кого не надо.

Дрозна пристально посмотрел на нее:

– Ты что же, размышляла над тем, как его отравить?

– Не больше, чем вы все, – парировала Прозор.

– Фура?

– Он мне не нравился, – сказала я, стараясь держаться как можно ближе к истине. – И я совру, если скажу, что сейчас пролью по нему хоть слезинку. Мы же ему все не нравились, верно?