Мстительница

– Но один открыт, – сказала Сурт, откидывая кожистый клапан. – И тут стекло, какие-то липкие осколки. Дайте я…

Прозор сомкнула ладонь вокруг ее запястья:

– Осторожнее, подруга. Ты не знаешь, что было в той стекляшке и что еще осталось в кармане.

– На что ты намекаешь? – спросил Труско.

– Я ни на что не намекаю. – Она выдержала многозначительную паузу в одну-две секунды. – Но я работала с оценщиками всех мастей и встречала таких, кому можно доверять и кому нельзя. Оценщику очень легко что-нибудь утаить от своей команды. Что-то ценное, найденное в шарльере, – такое, чем не хочется делиться с остальными. Особенно то, что можно сунуть в карман, когда никто не смотрит.

Труско побледнел:

– Думаешь, Гатинг тайком вынес эту штуку из какого-то шарльера?

– Это уж вам судить. Я его как человека не знала.

– А я знала, – решительно заявила Сурт. – И он мне не очень-то нравился. Вечно вел себя так, словно был лучше всех нас, – дескать, мы придурки, раз застряли на вашем корабле, кэп, а у него-то есть планы получше… не сочтите за неуважение.

– Не сочту, – ровным голосом ответил Труско.

Вернулись Дрозна и Страмбли, принесли пивную кружку и гидравлическую жидкость.

– Что теперь? – спросила Страмбли.

– Снимите крышку с кружки. Затем впрысните жидкость. Налейте щедро, до краев.

Страмбли сняла крышку. Мы были невесомы, но жидкость была вязкой, и она, выплеснувшись в кружку одним зеленым сгустком, осталась там, трепеща, как свежая собачья какашка.

– Будьте наготове с крышкой.

Прозор сунула зажатую щипцами тварь в кружку, вдавила до самого дна. Едва коснувшись жидкости, существо начало извиваться гораздо энергичнее, отращивать более длинные усики, пытаясь вцепиться ими в край. Прозор ткнула сильней. Тварь завизжала, высоко и пронзительно.

– Это чтобы вы знали, что оно повреждено, – объяснила Прозор. – Теперь крышка. Надевай ее быстро и крепко, Страмбли. Я вытаскиваю щипцы… давай!

Она вытянула щипцы, и Страмбли поспешила закрепить крышку и затянуть ее потуже. Визг все еще продолжался, но теперь он был приглушенный и жестяной. А потом все постепенно стихло, и наступила тишина.

– И как только ты догадалась, что моя гидравлическая жидкость убьет это существо? – сказал Дрозна.

– Однажды я обожгла руку этой жидкостью, – ответила Прозор. – У нас была течь в центральной части гидравлической системы, просачивалась прямиком в ядро корабля. Я решила, что если жидкости не понравилась я, то со Звездой-Убийцей, скорее всего, будет то же самое. – Она помедлила. – Но если у тебя были другие идеи насчет того, как справиться с этим существом, валяй, можешь ими поделиться.

– Что бы ни осталось в этой кружке, – сказал Труско, – хочу, чтобы оно было уничтожено. Вместе со всем, что еще есть в его ботинках.

– Гатинга надо будет похоронить, – без особого энтузиазма проговорила Сурт, все еще держа в руках один вакуумный ботинок. – Кто-нибудь когда-нибудь спрашивал, из какого он мира?

Но оказалось, что никто не знал и никому не было до этого дела. Когда они сбросили его тело в космос, состоялась небольшая церемония, прозвучало несколько красивых слов, пролились одна-две натужные слезинки, только на самом деле никто не скорбел. В глубине души они думали о пистолях, которые он собирался присвоить. Команда могла простить множество вещей, от трусости до некомпетентности, но утаивание честной прибыли не входило в их число.

Впрочем, мы-то знали, что Гатинг ничего не утаивал.

Но это должно было стать нашим с Прозор маленьким секретом. И если однажды я заметила, что у нее на спине больше нет шрама в форме звезды, мне хватило ума оставить это наблюдение при себе.

Есть вещи, о которых лучше не говорить.

Глава 20

Двадцать один день спустя мы вышли на орбиту вокруг гладкого шарика цвета кости, который и был нашей целью. Согласно ауспициям, поле шарльера исчезло несколько недель назад, но если кто-то и побывал здесь за это время, то никаких следов не осталось. Прозор наедине заверила меня, что вряд ли кто-то добрался до приза раньше нас. Для большинства экипажей Клык не был заманчивой мишенью, поскольку его высокие хранилища уже вычистили, а с более глубокими уровнями было слишком много проблем.

– Но у них не было Мэттиса, чтобы пройти через двери, которые ставили их в тупик, – сказала она.

– Как и у нас.

– Проблема этого корабля – не Страмбли. Я к ней принюхалась и думаю, что она свое дело знает, а чего она не знает, я дополню тем, что подсмотрела у Мэттиса. – Я думала, она закончила, но тут Прозор прибавила: – И у Гитлоу тоже. Он был нашим оценщиком, но в любой хорошей команде оценщика и открывателя разделяют отнюдь не лиги.

С той поры, как мы присоединились к команде Труско, она без труда произносила название Клык, но это был первый раз, когда с ее губ слетело имя мужа.

– Значит, ты собираешься туда войти.

– Я бы предпочла больше никогда не видеть этого места, Фура. Но раз уж мы к нему приблизимся, отчего бы мне не переспать с парочкой призраков.

Мы сидели на камбузе и тихо разговаривали, пока остальные были заняты своими делами или просто глазели в иллюминаторы.