Мстительница

– Стоило бы, окажись ее примерно в миллион раз больше. Тогда ты бы видела перед собой довольно много пистолей. Ну давай, Тиндуф. Пусть пощупает. Может, это единственный раз в жизни, когда у нее в лапках окажется такая штука.

– Мы же не хотим, чтобы она ее порвала своими жестяными пальцами.

– Не порвет, – сказал Дрозна.

Я зажала прямоугольник между кончиками живых и металлических пальцев, но он оказался таким тонким, что его присутствие вообще не чувствовалось. Еще ткань была холодной – гораздо холодней, чем ей полагалось быть, учитывая, что ионный мастер уже ее трогал. Она как будто высасывала тепло из моих пальцев, словно страдая от жажды.

– Что это?

– Ловчая ткань, – саркастическим тоном повторила Сурт.

– Она старая, очень старая, – ответил Труско. – Первое или Второе Заселение, если только ее не завезли сюда пришельцы. Видишь, как она колышется и танцует, словно подхваченная ветром?

– Но ветра нет.

– Просто ты его не чувствуешь, – возразил Труско. – Однако ветер дует постоянно. Он исходит от Старого Солнца, точно так же как фотонный ветер, который наполняет наши паруса.

– Мы внутри, – осторожно сказала я, предчувствуя розыгрыш. – Паруса ловят ветер, потому что они снаружи, за корпусом. Но мы-то нет. Не может быть такого ветра, который ощущает ловчая ткань, но не мы.

– В том-то и вся странность, что он есть, – сказал Труско. – Еще один вид ветра, который все время бушует, стремясь прочь от Старого Солнца, но проскальзывает сквозь корпус и фотонные паруса, как будто их вообще нет. Кое-кто называет его темным ветром. Или призрачным ветром, теневым ветром. Большинство даже не знает о его существовании, потому что он для нас бесполезен. Но давным-давно существовал способ его ловить.

Я вернула лоскут Тиндуфу. Холодок все еще ощущался в моих пальцах, даже в жестяных. Наверное, сенсоры его уловили, и мне было уже не важно, что за сообщение они передавали в мозг.

– Это неправильно, – медленно проговорила я. – Нечто подобное не должно существовать.

– Да, есть в этом что-то жутенькое, – согласился Дрозна. – Но это не значит, что эта штука злая или была создана для того, чтобы нас мучили ночные кошмары. Кое-кто носит одежду из ловчей ткани, и она колышется и танцует вокруг тела, даже когда владелец стоит неподвижно. Если бы мы когда-нибудь нашли достаточно, чтобы сшить красивый наряд или платье, всем бы хватило на первый пенсионный взнос.

– Сказал человек с большими амбициями, – хмыкнул Гатинг.

– А почему этот лоскут ничего не стоит?

– Так ведь он бесполезен, вот почему, – ответила Сурт. – Как и говорит Дроз, чтобы что-то сделать, нужно больше ткани, но ее почти никто не находит. Только обрывки тут и там, вроде этого. – Потом она улыбнулась мне с таким видом, словно у нас был общий секрет. – На милый носовой платочек хватит, только вот сопли с него будут соскальзывать.

– Она ловит ветер, – проговорила я. – Как наши фотонные паруса. Может, это другой ветер, но ткань его ловит.

– К чему ты клонишь? – спросила Страмбли.

– Если иметь достаточно ткани, можно оснастить целый корабль. Паруса у него будут черные как ночь. И никто не увидит, как он приближается.

– Знаете, она права, – сказал Дрозна. – И для такого понадобится всего-то тысяча квадратных лиг ткани! Я прям не знаю, почему никто раньше до такого не додумался.

Они рассмеялись. И Прозор тоже. И я.

Но на самом деле мне было совсем не смешно.

Глава 19

– Если вам так будет проще, капитан, – говорила я, стоя в дверях его каюты, – я могла бы начать приносить вам ежедневные отчеты, а не после каждой вахты. По крайней мере, так мне не пришлось бы все время повторять, что я не услышала ничего, достойного упоминания. Или даже через день…

– Все в порядке, Фура, – сказал он, поднимая руку от своих карт и бумаг. – Поверь мне, я предпочитаю стабильное отсутствие новостей. По крайней мере, это говорит о том, что кости все еще поют. Ну ладно, заходи, не стесняйся. Любые твои новости не могут оказаться бо́льшим разочарованием, чем шарльер, который мы только что открыли…

Я осторожно вошла в комнату. Каюта Труско, соединенная отдельными дверями с камбузом и мостиком, была отделана красным и золотым и выглядела роскошно, как полагается. Это было более просторное помещение, чем то, которое Ракамор выделил самому себе, и оно выглядело прочнее и надежнее, чем любая другая часть «Королевы».

– Вы показались мне довольным, сэр, когда вернулись на катере.

– Мы все вернулись, никто на нас не напал. Этого было достаточно, чтобы поднять мне настроение, пусть и временно. Трофеи тоже выглядели неплохо, пока мы не приступили к мрачному делу под названием учет. Боюсь, Гатинг в конечном итоге оказался прав. Безделицы. Мишура. Ничего существенного и практически ценного. – Он сделал вид, что воодушевился. – И все же полоса невезения не может продолжаться вечно. Мы скоро сойдем с орбиты, направимся к третьему шарльеру, и там я надеюсь на поворот в нашей судьбе.

– Я тоже на это надеюсь, сэр.

– Так. – Он выжидающе посмотрел на меня. – Есть о чем упомянуть? Выкладывай все самое худшее, Фура.