Мстительница

– Некоторое время назад, – начал он, напыщенно раздуваясь, – я получил от Фуры обычные разведывательные данные. Фура не придала им значения, но среди заурядных сплетен нашлось то, в чем я немедленно опознал самородок, тот неповторимый обрывок сведений, что попадается лишь раз в десять дет, да и то если повезет.

Большинство из нас были готовы выслушать его, прежде чем прийти к каким-то выводам. Но Гатинг уже качал головой с презрительным видом, как будто заранее заявляя, что его не обманешь, в отличие от нас, простаков.

– И что это за сплетня? – ободряющим тоном спросил Дрозна.

– Она касается шарльера. Он зовется Клык. – Труско вглядывался в лица членов команды – кроме моего, конечно, – пытаясь понять, не вспомнил ли кто-то что-нибудь. – Есть один слушок, очень давний, только вот ни у кого не было названия и параметров одновременно. Ну, теперь они у нас имеются. И ауспиции – если они связаны с этим шарльером – говорят, что есть шанс скорого открытия. Если верить этому слуху, мы можем отыскать кое-что стоящее трудов, но надо будет спуститься очень глубоко.

– Может, до него полгода пути, – заметила Сурт.

– Это не так, – возразил Труско. – Он движется по крутому эллипсу и в настоящий момент находится в таком положении на своей орбите, которое нам весьма подходит. Скажем так, лучше не придумаешь. – Капитан кивнул в сторону Дрозны. – Я… кое-что подсчитал. Мы можем добраться туда через четыре недели, если я не потерял где-нибудь цифру. Проверишь, Дроз?

– Если вы считаете, что оно того стоит, кэп.

Я обрадовалась, когда вмешалась Прозор.

– Погодите. Сбавьте обороты. Слухи про шарльеры не стоят того, чтобы тратить на них дыхаль. Как, вы сказали, он называется?

– Клык, – ответил Труско.

– Может, мое серое вещество и не в порядке, – заметила Страмбли, – но такое название не располагает к легкомысленному любопытству.

– Это просто название, – пожала плечами Сурт. – Слыхала и похуже. Ядовитое Сердце, Вдовьи Объятия, Мрачные Врата, Белая Виселица. Все кому не лень дают имена шарльерам.

– Ты прочитала больше поверхностей, чем большинство из нас, – сказал Труско, обращаясь к Прозор. – Доводилось сталкиваться с Клыком?

– Что-то не припоминаю. – Прозор пожала плечами, выражая слабое подобие интереса, и страдальчески вздохнула. – Я проверю по книгам, если вы и впрямь считаете, что он стоит времени. Но мы же сперва летим к третьему из запланированных шарльеров, верно?

– Зависит от обстоятельств, – сказал Труско. – Если решим отправиться к Клыку, придется отказаться от третьего шарльера. Но, учитывая добычу в первых двух, это может и не быть такой уж потерей. Мое решение зависит от ауспиций и того, как их истолкует Прозор.

– Ничего не обещаю, – сказала она. – Если мне не понравятся ауспиции, так и скажу.

– Меньшего я и не ожидал, – заверил Труско.

Прозор ушла и изобразила, будто сверяется с записями. Она растянула спектакль на несколько часов, упорно отказываясь дать хоть малейший намек на то, каким будет ее вердикт. И одаривала злейшим пронзительным взглядом любого, кто пытался выжать из нее сведения раньше срока.

Все это, конечно, было притворством. Мы с Прозор уже рассчитали, что ауспиции для нас благоприятны, если «Королева» сумеет пересечь расстояние за четыре недели. Я все знала еще до того, как отправилась к Труско с ложью о перехваченных переговорах: это Прозор дала мне параметры, которые определяли положение шарльера. Единственное, в чем мы сомневались, так это в возможности совершить рейс. Прозор знала о небесной навигации немного больше, чем я, но не могла сказать с уверенностью, уложимся ли мы в требуемый срок.

– Суть в том, – сказала она, – что все зависит от доклада Дрозны. Если бы мы могли хоть немного склонить его на нашу сторону…

– Мы не можем. И если он заявит, что это невозможно, нам придется смириться.

– Значит, ты охладела к идее возмездия. Видать, дошло, чем все может обернуться, когда из твоего грызла то и дело вылетают неправильные слова? Вроде слова «Монетта»?

– Ничего я не остыла. И допустила только одну ошибку. Но я знаю, что мы не можем сделать невозможное. Корабль Труско – единственная карта, которую нам сдали, только и всего.

Позже мы снова собрались на камбузе. Гатинг задрал ноги в ботинках на стол, принялся чистить ногти, хоть они и не выглядели грязными. У Дрозны был озабоченный вид, и татуировку на его лбу прорезала хмурая морщина.

– Что ж, давайте послушаем, – сказал Труско. – Хорошие новости или плохие, не важно. Прозор, скажи нам, каковы ауспиции для Клыка.

Прозор изучала какое-то отражение на боку своей пивной кружки.

– Может, сперва узнаем, что скажет Дрозна, а? Если фотоны летят не туда, куда нам надо…

– Двадцать девять дней, – сказал Дрозна. – Если отправимся сейчас, в эту вахту, то через двадцать девять дней будем на позиции у Клыка, выйдем на орбиту и будем готовы выпустить катер. Через двадцать семь, если нам помогут ионные и если мы применим резервные паруса.

– Мои иончики готовы на все, что от них потребуется, – заверил Тиндуф и постучал трубкой в конце фразы.

– Прозор? – спросил Труско.