Мост через Валгаллу

– Ладно, ребятушки, давайте-ка ко мне переберемся, – произнес он, вытаскивая из-за пазухи бумажник. – Расскажу кой-чего. И покажу. А с Ильею Иванычем вы потом сами поделитесь… Поделитесь?

– Смотря чем, – сказал Никита, но, заметив серьезный взгляд Трисемеркина, начал оправдываться: – Да ладно тебе, шучу я. Естественно, поделимся. Алешка, идем что ли?

Грамота третья, отражающая, словно зеркало, адские муки творчества

Если вы живете на рабочей окраине, ни работать, ни учиться не хотите, не по-детски любите творчество, а ни рисовать, ни прозу писать толком не умеете, сам Бог придумал для вас рок-н-ролл. Ну хорошо, не рок-н-ролл. Панк. А коль при этом служите вы ночным сторожем во дворце творчества юных, где пусть на плохонькой, но все-таки аппаратуре, днем репетирует детский вокально-инструментальный ансамбль, цените – тот же Бог дал вам шанс. Неплохой, кстати.

Макар Макленин ценил. И был Всевышнему не то что благодарен, но продавать душу дьяволу за бонусы – всемирную славу, кучу бабок, вагон телок и крутое бухло – не торопился. Пока.

Макар и так жил почти полной жизнью. Слегка, как говорится, насыщенной. Днем спал, а ближе к ночи отправлялся на службу.

У входа во дворец его неизменно поджидала троица таких же великовозрастных обалдуев в стертых до дыр джинах и растянутых майках. Вот и сегодня парни сидели на заплеванных гранитных ступеньках и весело матюгались, кидая по ноги истлевшие окурки, семечную скорлупу и разнообразные сомнения по поводу и без. Макар опаздывал. Во, гад! Репетиция ж. Генеральная! Послезавтра концерт в парке. Первый, между прочим. А он… Тьфу, собака!

Рок-группа с загадочным названием «Wall Gala» в гордом одиночестве лабала по ночам уже два года. Срок! Ее диск, записанный на дворцовом компе за три дня, дошел, говорят, аж до самой московской Горбушки. Вызвал там неожиданный интерес и был реализован количеством в двадцать семь экземпляров только за первый месяц. А настоящего концерта еще не было. Ужасно. И вот теперь, когда все на мази, Макара нет. Натуральная, мля, засада.

Мимо крыльца прошел толстый директор галереи Трисемеркин в сопровождении двоих каких-то жлобов. Не, не каких-то! Это ж дядькины кореша с его заводика. Такие настоящий музон презирают. Им Бабкину подавай. Или… Пригласить, что ли?

– Эй, уважаемые! – окликнул троицу Витя «Гнус» Поганьевский, клавишник. – А вы придете послезавтра в парк на концерт? В двадцать нуль-нуль.

– И кто поет? – притормозил Малой, повернувшись к парням.

– Мы поем. Бесплатно!

– А вы – это кто? – задал уточняющий вопрос Никита.

– А мы – это кхк-кхе… – закашлялся Юра «Фузз» Пидалин, басист, – группа «Wall Gala». Что, неужто не слыхали? Приходите, классное шоу гарантируем.

– Посмотрим, – прорычал Трисемеркин и, подхватив под руки остановившихся было приятелей, потащил их в сторону уже виднеющегося здания галереи.

Проводив мужиков пусть презрительными, но все ж слегка разочарованными взглядами, музыканты тяжело вздохнули. В один голос.

– Не придут, – подытожил Гнус.

– Плевать. Их уже ничего не спасет, – согласно кивнул Лева «Соус» Помидоров, гитарист.

Фузз шумно высморкался.

– Твою ж душу! Макара только за смертью посылать! – Гнус резко вскочил со ступеньки и начал нервно прохаживаться перед крыльцом. – Слушай, а не случилось ли с ним чего, а?

– Да хрен его знает, – сплюнул сквозь зубы Фузз. – Если случилось, это, пацаны, труба.

Но в то же самое мгновение из-за угла показалась тощая фигура Макленина.

– Ну, наконец-то! – приветствовал приятеля Соус, поднимаясь на ноги. – Ты чего опаздываешь, в натуре? Проспал?

– Я… это… – захрипел Макленин. Шепотом. – Простыл, короче… Голоса нет, типа.

Троица словно окаменела.

– Придется, короче, тебе, Фузз, вокалить.

– Ты офонарел, бродяга? – оторопел Фузз. – У меня ж этого… слуха нет.

– Это, короче, не главное, – зашипел в ответ Макар. – Главное, чтобы драйв был, короче…

Пока Макленин отпирал замки, остальные недоуменно переглядывались. Молча. Шок – не то слово. На носу выступление, а у него голоса нет. Во, дела! Похоже, влипли по самые.

Пройдя в каморку детского ансамбля, расселись по табуретам. Макар достал из кармана ветровки чекушку.

– Лечиться, короче, буду, – шепотом пояснил он. – Может, это… Прорежется еще. А вы пока подключайтесь, короче.

Свернув пробку, он залпом ополовинил пузырек и, достав из другого кармана огурец, с хрустом закусил.

– Не, дохлый номер… – прошептал он. – Не прорежется. Ну что, Фузз, попробуем спеть? Или как, короче?

– Короче, или как, – огрызнулся Фузз. – Сказано тебе – слуха нет. Пусть, вон, Гнус вокалит. У него хоть голос.

– А что?! – поддержал друга Соус. – У Гнуса реальный баритон. И эта… Консерватория. Почти.

– Смеешься? Консерватория! – возмутился клавишник. – Три класса музыкалки… И это… Кто на синтезаторе играть будет, если я на вокале? Ты ж знаешь, я одновременно петь и лабать не могу. Сбиваюсь, в натуре.

– А ты не сбивайся, – не выдержав, заржал Фузз. – Или не лабай.