Морской конек

Я пытался представить себе лицо человека, который мог появиться в ее жизни, но оно оставалось туманным.

– Я сидела дома все выходные, все праздники, когда не могла уехать и увидеться со Стефаном. Не встречалась с друзьями… хотя мне и встречаться-то было не с кем. Кому нужна зануда, которая постоянно говорит о том, кого здесь даже нет? В конце концов я стала работать сверхурочно, лишь бы чем-то себя занять, и тут к нам устроилась Тамсин.

Она взглянула на меня, словно пытаясь понять, как я отреагирую на упоминание этого имени.

– Мы быстро подружились… она недавно переехала из Корнуолла и почти никого здесь не знала. Она меня подбивала… на всякие глупости, ее приводила в восторг даже прогулка по рынку Портобелло. Думаю, она и вернула мне интерес к Лондону. Город, в котором я прожила почти всю свою жизнь, стал новым местом. Я снова начала чувствовать себя живой. Медленно, как и ты, мы стали открывать для себя новые места: то скамейку, то кафе, то бар. Мы… сблизились. Это было как спасательный круг…

Лондон может быть самым одиноким городом в мире.

Ева вновь опустилась на стул, ее лицо было бледным от усталости. На этот раз я слегка коснулся ее плеча.

Она повернулась ко мне:

– Нем, я не знаю, понял ли ты…

– Не надо объяснять.

В ее глазах было все.

После того как она ушла, я еще долго сидел за столом, во внезапной пустоте комнаты.

Все, что осталось – тончайший аромат ее духов. Было поздно, но сон казался дальше, чем рассвет. Я вылил остатки вина в свой бокал, наполнил его до краев. Откинувшись на стуле, дал тишине меня успокоить.

Она сказала – сблизились. Сблизились. Слово повисло между нами, как снежинка, безо всяких объяснений. Теперь оно лежало у меня на руке, податливое.

Тамсин часто приходила к ней, сказала она. Проводила в ее квартире долгие вечера, полные домашних суши, сакэ и смеха. Иногда ей было слишком поздно ехать домой, в квартиру в Тафнелл-парке, которую она снимала с кем-то пополам. Они смотрели фильмы, засиживались допоздна и болтали. Это вышло, сказала Ева, так просто.

Мне вдруг вспомнилась далекая ночь, вечеринка, на которой я побывал в университете. Или это был сон? Комната в свете лампы. Маленькое окно. Две фигуры на кровати. Пальцы, кружащие по одежде и коже. Нежные деликатные круги. Переплетения. Наклон головы. Вкус ментола и желания. Здесь нет начала и нет конца…

Может быть, так же легко было Тамсин и Еве.

Их близость стала щитом, заслонившим от всего мира.

– Ты раньше когда-нибудь…

– Нет, – она вспыхнула. С обеими, тихо сказала она, такое произошло впервые.

– А как же…

– Стефан? – долгая тишина. Внезапная резкая обида. Неужели я не понимаю, что если бы не он, этого бы не случилось.

Я знаю, что значит быть оставленным.

И когда я проводил ее вниз, к ожидавшему такси, мелькнула последняя вспышка недоверия.

– Это невозможно.

По-настоящему увидеть себя. Составить точную карту, чтобы двигаться по комнатам, которые мы сами вырезаем в своем сердце.

Я чувствовал, как на меня давит усталость и странное, пустое желание.

Я вспомнил художника из Непала. Его гладкую, как раковина, кожу. Невесомое, как листок, тело. Я хотел, чтобы он держал меня в объятиях, и он не разжал их даже во сне. Я думал о Николасе. Его океаническом поцелуе. О запахе, который не мог назвать. Мне захотелось, чтобы кто-то лежал рядом со мной. Вытеснил его из моей памяти и занял его место собой, целиком. Почему мы не можем сделать это сами? Я обвел глазами комнату, поразившись ее безликости. Как она могла быть настолько физически лишена своего прошлого? Я сжал в руке нефритовую фигурку, и мне внезапно захотелось запустить ей в стену, чтобы она раскололась на куски. Николас был неправ; предметы, даже произведения искусства, не несут в себе груз прошлого.

Только люди.

Я поставил на стол полупустой стакан, открыл ноутбук. Может быть, подумал я, написать художнику, спросить, не хочет ли он встретиться. Я мог бы со временем перебраться в его квартиру в Хаммерсмите. Или пригласить его сюда. Экран вспыхнул, всплыла страница. Та, которую открыла Ева. Струнный квартет «Орфей». Список участников. Эндрю Драммонд, Майра Темплтон, Элейн Паркер, Оуэн Ли. Я впился в экран, притянутый именем.

Майра.

Я открыл несколько новых страниц, прошел по ссылкам. Это была она. Сводная сестра Николаса.

Все это время я был так поглощен запиской, что и не подумал взглянуть на билет.

Разгадка. Она все это время лежала на поверхности. Я поднял нефритовую статуэтку. Она легла на мою ладонь, гладкая поверхность отражала свет.

За неимением лучшего любой предмет может стать амулетом.

Попытаться заполнить нас там, где мы чувствуем себя неполными.

Я повертел фигурку в руке. Она была прохладной и тяжелой, как воспоминание.

Май-ра. Имя, быстрое, как сердцебиение.