Морриган

— В основном, ради денег. За эти три сезона я заработал больше, чем мой отец со своих земель за десять лет. Война тоже дает деньги, но гораздо более тяжелые. Опять же, на войне гораздо легче погибнуть или, что гораздо хуже, заболеть.

— Но ведь ты говорил, что тогда войны не было! Откуда же солдаты?

— Солдаты вечно шатаются отрядами, ожидая, что кто–нибудь их завербует. А когда их никто не нанимает, они становятся хуже разбойников. Впрочем, что тут говорить. Все уже в прошлом. Не стоит задумываться, кого Госпожа Морриган одарит своей любовью.

Аля даже подскочила.

— Кто?!

— Пленники говорили, что верят в Госпожу Морриган, богиню судьбы воинов. Какие–то еретики. Все они были сумасшедшие. При княжеском дворе никто о такой богине никогда не слыхал.

— Я о ней слышала.

Они сидели над огромной, бывавшей во многих переделках книгой. Живописный рисунок на богато изукрашенной странице представлял странную фигуру с тремя лицами.

— Богиня Морриган, Повелительница Мести, Любовница Гибнущих. Она берет на вечные времена в свое ложе тех, кто готов ради нее умереть.

— Довольно таки неплохая религия для рыцарей. Но с такой красотой слишком много поклонников она не найдет, этими делами занимаются эстеты.

— Будь серьезен!

— Я столь же серьезен, как смерть во имя Морриган. Ведь все это чушь!

— Дурак ты. Знаешь, кто она на самом деле?

— Выдумка какого–то трахнутого типа, утратившего свои мужские достоинства и смысл жизни.

— Нет. Она появляется через какое–то время и высылает своих безумных воинов, чтобы те отдавали ей честь.

— Трахая все, до чего могут дотянуться?

— Убивая всех, кого встретят на своем пути.

— Глупости! Те лучники были, конечно не в себе, но нормально, без религиозного идиотизма. Ведь вначале они встречают своих товарищей по отряду. В противном случае, они друг друга бы перерезали.

— Они убивают множество других людей. И еще кое–что. Когда Морриган объявилась в прошлый раз, король Магнус объявил священную войну против ее воинов. Про битву над Красным Прудом слышал?

— Так это из–за Морриган? У князя Эрика пели про это сражение неплохую балладу.

— Но о продолжении ты уже наверняка не знаешь… В самом бою было убито две тысячи человек. В основном, обычных взбунтовавшихся крестьян, поскольку оказалось, что воинов Морриган всего пара десятков. После битвы Магнус приказал на берегу пруда срубить головы шести тысячам пленных и утопить их тела.

После этого от этого началась зараза, посему Магнус объявил, что это все делишки волшебниц и почитателей Морриган. Одним миром он вымазал их потому, что какой–то ученый поп сообщил ему, будто Морриган — это волшебница, а для священников ведьмы всегда представляли конкуренцию. Повсюду выискивали виноватых, их пытали и сжигали на кострах. Так продолжалось несколько лет. Сами воины Морриган никогда бы не смогли убить стольких, зато они выпустили смерть.

— Тааак… Никто не творит столько зла, сколько ошалевшие защитники добра, как говаривал мой мастер Якуб.

— Именно так Морриган и действует. Она радуется смерти и страху. Те же, которые пытаются удержать ее силой, доставляют ей больше всего радости. И она совсем даже не могущественная. Она не управляет всей толпой. Впрочем, ей этого и не нужно. Она сводит с ума нескольких солдат, парочку глупых монахов. Они расходятся по округе, а на постое в селах всегда находят таких, кому уже нечего терять. После этого в одном или в другом месте они разжигают бунт. Потом добираются до более бедных мест, и все начинается в уже укрупненном масштабе. Голодные мужики бунтуют и считаются с теми, которых не любят. На них выступает королевский наместник. Начинается война. И утеха для Морриган.

— Зачем ей это? Что она с этого имеет?

— Ее радуют страх и смерть. Любые. Она ненавидит людей и обожает вид уничтожения их. И ей безразлично, то ли убивают ее почитатели, то ли отбирают жизнь у них самих.

— Болезнь! Хорошо еще, что это было давно.

— Стукни себя по лбу. Морриган присылает воинов в округу, это грозит войной и резней, а потом уже месть им и охота на ее поклонников. Если это началось в Соленых Горах, то сама война, возможно, сюда и не доберется, зато уже месть и инквизиция — наверняка. И угадай, с кого начнут в этом конкретном городе?

Аля взяла Губерта за левую — новенькую! — кисть и стукнула себе в лоб его пальцем.

— Но ведь это же чушь! Ты же не являешься почитательницей какого–то трехголового чучела!

— А ты сможешь убедить в этом инквизитора? Ему не нужны поиски правды, он обязан предъявить наказанных. И всегда он выбирает таких, кого все с охотой увидят на костре.

— Ты должна уехать отсюда. Далеко.

— Нигде не будет достаточно далеко. Я, во всяком случае, не знаю, куда бы мне следовало сбежать, когда это начнется. И так я уже бегу перед мнением о волшебницах.