Море, поющее о вечности

— Называй меня Гипсипилой. Почтительных обращений и от слуг достаточно. А вот людей, способных непринужденно произносить мое имя, осталось слишком мало.

— Хорошо. Теперь я стану обращаться к тебе по имени, — Ясон кивнул.

Царица повернулась к нему, опираясь на стену плечом. Они оказались лицом к лицу — предводитель аргонавтов и повелительница острова, пережившего резню.

Это было неловко. По крайней мере, так казалось царевичу. Гипсипила же держалась уверенно и мягко улыбалась.

— Ты уже не первый раз приходишь сюда. Почему? — поинтересовалась она.

— Не знаю даже. Здесь очень спокойно… как будто нахожусь у себя дома. Хотя нет, это неудачное сравнение. В родном Иолке мне тяжело полностью расслабиться.

— Ты собираешься взойти на трон, верно? И никогда не думал о том, чтобы перестать противиться судьбе?

Ясон взглянул на нее с удивлением:

— Как? Это невозможно.

— У любого человека должен быть выбор, — Гипсипила покачала головой. — Если только его не принуждают насильно к чему-то одному. Кто — или что — заставляет тебя?

— Наверное, я сам, — подумав, честно ответил он. — Иолк все еще мой дом. К тому же, я слишком горд, чтобы рассматривать для себя иные возможности.

— Вот как… — царица сделала шаг вперед, почти вплотную приблизившись к Ясону. Юноша ощущал ее дыхание, мог рассмотреть каждую прядь волос и нежный пушок на коже. Это смущало царевича, но он не отступился и даже не попытался отдалиться. Что-то удерживало его на месте.

— У тебя есть женщина? — внезапно спросила Гипсипила.

Ясон замялся. Как легко — и правильно — было бы ответить: «Да, есть». Но почему-то такие простые слова никак не желали звучать. А взгляд царицы был требовательным.

— У меня никого нет, — решившись, наконец сказал он.

И тут словно все встало на свои места. Перед его глазами промелькнула сцена из недавнего прошлого…

В один из вечеров он разговаривал с Пелием. Это был весенний праздник, когда весь Иолк утопал в гуляниях, поэтому они оба успели выпить немало вина. Царь пребывал в плохом настроении, как и сам Ясон — беседа не задалась с самого начала. Казалось, обе стороны жалели, что в нее ввязались, но ничего поделать уже не могли.

«Сколько вы с этой девчонкой собираетесь быть вместе?»

«Ты говоришь об Аталанте? У нее есть имя», — ответил тогда царевич, с трудом сдерживаясь.

«О ней, конечно», — Пелий отмахнулся, словно отгоняя надоедливое насекомое. После чего заговорил, пристально глядя на Ясона:

«Ваши отношения — серьезная проблема. Сейчас кажется, что это не так, и ты наверняка считаешь, что между вами горит пламя вечной любви. Но цари и их наследники редко имеют право выбирать. Им подбирают удобных женщин».

«Звучит отвратительно».

«Согласен, я и сам так считаю», — подтвердил Пелий. Ясон взглянул на него с удивлением.

«Тогда почему мне приходится выслушивать подобные речи?»

«Потому что это правда. Будучи лишь братом твоего отца, я был свободен в выборе. Но не теперь, когда правлю городом. То же самое относится и к тебе, Ясон. Неужели непонятно?»

«Из-за того, что ты занял трон Эсона…», — яростно начал говорить царевич, но выражение лица Пелия заставило его осечься.

«Умолкни. Иначе я снова докажу тебе, насколько ты слаб. А заодно позову зрителей, и тогда твой позор будет полным».

Ясон замолчал, бессильно скрипнув зубами. А Пелий, убедившись, что племянник не намерен шуметь и ввязываться в безрассудный поединок, продолжил:

«Если ты надеешься однажды вновь бросить мне вызов и победить, эта девчонка станет помехой, Ясон. Владыка должен думать о выгодном союзе, который буден угоден всем. У многих царей есть дочери — ты можешь попросить руки одной из них. Не имеет значения, если она будет старше или младше тебя. Это выгодный брак, скрепляющий узы между царствами».

Ясон молчал, хотя услышанное ему не нравилось. А Пелий продолжал говорить, усугубляя и без того тяжелую обстановку:

«Жрица храма или чья-то богатая наследница — тоже благоразумный выбор. Но только не девчонка, рожденная в бедности! Она не сможет общаться с другими знатными людьми как подобает… и ничего не даст тебе, кроме наивных чувств. Поэтому относись к ней, как к случайной любовнице, но не допускай, чтобы у вас были дети. Ты окажешься полным дураком, если хоть на миг представишь ее царицей».

«По-твоему, любовь ничего не значит для таких, как мы с тобой?» — с отвращением бросил царевич. Пелий надолго замолчал и отвел взгляд.

Ясону уже казалось, что дядя ничего не скажет; он пожал плечами, развернулся и сделал пару шагов прочь. Но тут царь Иолка заговорил:

«Поверь мне, Ясон. Лучше бы она совсем ничего не значила».

Это было сказано странным тоном — никогда прежде голос Пелия так не звучал на памяти племянника.

После Ясон удалился. Но этот разговор заронил в его душе зерно сомнения.

Время шло, события сменяли друг друга, и Ясон сам начал сторониться Аталанты. В глубине своего сердца юноша уже понимал, что им с самого начала следовало оставаться друзьями. Слова Пелия были горькими, но несли в себе истину.