Море Осколков

На узких рыночных междурядьях, забитых кишащим людом всех сортов и мастей, Ярви занялся торговлей. Раньше он видел, как проворачивает сделки мать. На всем море Осколков не встречали такой остроглазой и скорой на язык, как Лайтлин, Золотая Королева, и оказалось, что сын с ходу перенял ее уловки. Он приценивался и спорил на шести языках, купцы приходили в ужас, когда против них оборачивались их же секретные фразы. Он льстил и грозился, высмеивал цены и стыдил за качество, решительно поворачивался спиной и милостиво позволял уговорить себя вернуться обратно, становился податлив, как масло, а потом вдруг непреклонен как сталь, и повсюду за ним тянулся след утирающих слезы торговцев.

Тригг до того свободно держал его цепь, что Ярви забыл о ней, считай, напрочь. До тех пор, пока — когда с делами было покончено и серебряные гривны со звоном ссыпались обратно в капитанский кошель — его ухо не защекотал злой шепот, от которого встали дыбом все волоски:

— Слушай, калека, выходит, ты у нас ушлый малый?

Ярви немного промедлил, пытаясь собраться с мыслями.

— Ну… кое в чем разбираюсь.

— Кто б спорил. Ясно дело, ты сообразил про меня с Анкраном и поделился соображением с капитаном. А у нее мстительный нрав, ага? Те басни, что она о себе плетет, могут быть от начала и до конца брехней, но, скажу я тебе, правда еще страшнее. Один раз я видел, как она убила человека за то, что тот наступил ей на ногу. А это был здоровый мужик, ох до чего здоровый!

— Видать, поэтому ее ноге и было так больно.

Тригг дернул за цепь, стальной ворот впился в шею, и Ярви вскрикнул.

— На мою доброту, паренек, особо не полагайся.

Да, хрупкая Триггова доброта не выдержит его веса.

— Что мне раздали, тем и играю, — сдавленно каркнул Ярви.

— Правильно, — промурлыкал Тригг. — Все так делают. Анкран сыграл плохо и поплатился. Я не хочу себе того же. Поэтому вот тебе прежнее предложение. Половину того, что ты забираешь у Шадикширрам, будешь отдавать мне.

— А что, если я не беру ничего?

Тригг фыркнул.

— Все, паренек, берут, все. Из того, что ты мне дашь, немножко перепадет и страже, и все будут жить дружно, в ладу и согласии. Не дашь мне ничего — заимеешь на свою шею врагов. Из тех, с кем лучше не ссориться. — Он намотал цепь на толстую ладонь и рывком притянул Ярви ближе. — Главное помни: и глупые, и ушлые ребятишки тонут, в общем-то, одинаково.

Ярви снова сглотнул. Как любила повторять мать Гундринг — хороший служитель не скажет «нет», если можно сказать «посмотрим».

— Капитан следит во все глаза. Я еще не втерся в доверие. Дайте мне немного времени.

Тригг толкнул Ярви в бок, направляя в сторону судна.

— Ты только не забудь про слово «немного».

Ярви это вполне устраивало. Старые друзья в Торлбю не будут ждать вечно, не говоря о старых недругах. Хоть старший надсмотрщик и был очаровательно мил, Ярви очень надеялся в скором времени его покинуть.

От Ройстока они повернули на север.

Они плыли мимо безымянных земель, где топи, покрытые зеркалами бочагов, простирались в нехоженые дали: тысячи осколков неба разметало по этому гиблому порождению суши и моря. Лишь одинокие птичьи крики проплывали над пустошами. Ярви вдыхал полной грудью холодную соль и тосковал по дому.

Он часто думал об Исриун, пытаясь вспомнить, как пахло от нее тогда, когда она стояла так близко, вспомнить касание губ, изгиб улыбки, солнце, вспыхнувшее в ее волосах на пороге Зала Богов. Он тасовал свои скудные воспоминания, пока они не стерлись до дыр, как рубище нищего. Может быть, она уже сосватана за кого-то получше? Улыбается другому мужчине? Целует нового возлюбленного? Ярви стискивал зубы. Ему нужно добраться домой.

Он заполнял планами побега каждую свободную минуту.

В одной из факторий, где стояли срубы из таких шершавых бревен, что можно было на ходу подцепить занозу, Ярви показал Триггу хорошенькую служанку. А сам, пока старший надсмотрщик отвлекся, вместе с солью и травами купил себе кое-что еще. Листья спотыкач-травы — достаточно, чтобы всей корабельной страже отяжелеть и размякнуть, а то и погрузиться в сон, если получится подобрать верную дозу.

— Как там наши деньжата, малый? — прошипел ему Тригг обратной дорогой на «Южный Ветер».

— Я уже кое-что придумал. — И Ярви сдержанно улыбнулся, представляя в этот миг, как скатывает сонного Тригга за борт.

На посту хранителя припасов его куда больше ценили и уважали, чем на королевском престоле, да и пользы от него, честно говоря, было намного больше. Весельным рабам хватало еды, их одежда стала теплее, и на мостках его встречали их ворчливые приветствия. В море, во время плавания, в его распоряжении был весь корабль, но, как бывает со скрягами и пьяницами, такой глоток воли лишь сильнее разжигал его жажду свободы.

Когда, по мнению Ярви, его никто не видел, он ронял возле рук Ничто хлебные корки, и тот быстро запихивал их под свои лохмотья. Однажды их взгляды пересеклись, но Ярви все равно не понял, заслужил ли он у скоблильщика благодарность — в этих ярких, впалых, чуждых глазах вряд ли сохранился проблеск чего-то человеческого.