Море Осколков

Капитан осадила его резким взглядом.

— В самом деле? Точно?

Ярви собрал воедино и отдал все силы, что у него были, чтобы заставить свои губы растечься улыбкой.

— Зачем убивать то, что можно продать?

Она смотрела на него, сидя на корточках, а он гадал — неужели она убьет их обоих? А потом капитан расхохоталась и опустила нож.

— Прямо мои слова. Эх, погубит меня доброе сердце. Тригг!

Надсмотрщик, прежде чем ступить в каюту, замешкался лишь на секунду при виде Анкрана на полу с кровавым месивом на месте лица.

— Выяснилось, что кладовщик меня обворовывал, — произнесла капитан.

Тригг насупленно посмотрел на Анкрана, потом на Шадикширрам и, последним, долго-долго рассматривал Ярви.

— Что за люди пошли — о себе только и думают!

— А я так надеялась, что мы — одна семья. — Капитан встала, отряхивая пыль с коленей. — У нас появился новый хранитель припасов. Найди ему ошейник получше. — Она ногой перекатила Анкрана к двери. — А это брось взамен на весло Джойда.

— Так точно, капитан. — И Тригг выволок Анкрана за руку и пинком затворил за собой дверь.

— Теперь ты понял, насколько я милосердна, — весело сказала Шадикширрам, подкрепляя слова милостивыми жестами окровавленных рук, в одной из которых до сих пор болтался нож. — Милосердие — моя слабость.

— Милосердие — признак величия, — сумел выдавить из себя Ярви.

Шадикширрам просияла.

— А как же! Но… несмотря на мое величие… Анкран, пожалуй, исчерпал запас моей милости на этот год. — Длинной рукой она приобняла Ярви за плечи, подцепила большим пальцем его ошейник и подтянула к себе — ближе, ближе, достаточно близко, чтобы от ее шепота разило вином. — Если другой хранитель припасов предаст мое доверие… — И она погрузилась в тишину, куда более красноречивую, чем любые слова.

— Ни о чем не беспокойтесь, капитан. — Ярви посмотрел в лицо этой женщине, такое близкое, что ее глаза сливались в один. — У меня нет ни жены, ни детей.

Только дядя, которого надо убить, его дочь, на которой надо жениться, и Черный престол Гетланда, который надо себе вернуть.

— Я — ваш человек.

— Едва ли ты дотягиваешь до целого человека, но в остальном — молодец! — Она обтерла нож об рубашку Ярви — сперва одну сторону лезвия, потом другую. — Теперь дуй в трюм, к своим припасам, мой юный однорукий служитель. Разыщи, где Анкран держал мои деньги, и принеси мне вина! И, давай, паренек, веселей!

Шадикширрам стянула с шеи золотую цепочку и повесила ее на столбик кровати. На цепочке качался ключ. Ключ к замкам невольников на веслах.

— Мне по душе, когда мои друзья веселятся, а враги сдохли! — Она раскинула руки, поболтала в воздухе пальцами и рухнула навзничь, на свои меха и подушки.

— Утро начиналось неудачно, — протянула она в потолок. — Но все обернулось как нельзя лучше для всех.

Покидая каюту, Ярви благоразумно не стал напоминать, что Анкран, не говоря о его жене и ребенке, с ней бы не согласился.

Враги и союзники

Неудивительно, что управляться с запасами Ярви оказалось куда сподручней, чем с веслом.

В первый раз он еле вполз в новые сумрачные и скрипучие владения под палубой — все заставлено бочками, ящиками, полными через край сундуками, с крюков в потолке свисали мешки. Но через день-другой он навел там образцовый порядок, как у матери Гундринг на полках — несмотря на то, что свежесбитый горбыль непрерывно пропускал соленую воду. Вычерпывать противную лужу по утрам было занятием не из легких.

Но гораздо лучше, чем возвращаться на банку.

Ярви раздобыл гнутый железный лом и позаколачивал все гвозди, которые хотя бы немного ослабли. И старался поменьше думать о том, с какой сокрушительной силой Матерь Море давит на тонкие пазы грубо тесанной древесины.

«Южный Ветер» ковылял на восток. Невзирая на повреждения и недостаток команды, через несколько дней корабль достиг большого Ройстокского рынка. Там, на болотистом островке в устье Святой реки, теснились сотни различных лавок и заведений. Утлые речные суденышки цеплялись к причалам острова, словно попавшие в паутину мухи, и вместе с ними в паутину попадали и жилистые, загорелые моряки. Тех, кто долгими, трудными неделями греб против течения, кто выбивался из сил, таща ладьи на волоках, начисто избавляли от диковинного груза за пару ночей немудреных удовольствий. Пока Сумаэль ругалась и ставила на обшивке худые заплаты поверх прежних заплат, Ярви высадили на берег, и Тригг повел его на цепи смотреть припасы и рабов на замену тем, кого забрала буря.