Море Осколков

— Говорят, девушкам в день свадьбы именно так и положено себя ощущать.

— Все ли готово?

Если она уповала на то, что великий потоп смоет гостей далеко в море, то ожидания не оправдались.

— Невиданно и бесподобно! Королева Лайтлин привезла мили белого полотна на драпировку, всю Палату Шепота разукрасили гирляндами осенних цветов и устлали осенней листвой. Истукана Единого Бога обезглавили, а скоро и тела лишат. Теперь, как и положено, здесь заправляют Высокие боги. О праотце Ярви говорите что хотите, но он раз берется за дело — доведет до конца.

Скара с изумлением пшикнула:

— Праотец Ярви, ничего себе!

— Да, в последнее время полно народу забралось наверх.

— Забралось на холм из трупов. — Она поправила цепь наверший. Прямо на груди вспыхивал алмаз Яркого Йиллинга. — И выше всех залезла я.

Дженнер не вслушивался.

— Со всего моря Осколков люд понаехал. Из Гетланда, Тровенладна, с Ванстерских земель. С Инглефолда, Нижеземья, с Островов. Шенды, и баньи, и боги, а вовсе не я, знают, с каких земель кто еще. Даже с Каталии прибыли посланцы на встречу с Верховным королем — и надо же: пока плыли, он уже поменялся.

— Как у людей настроения?

— Многие раны не зажили, и всегда найдутся те, кто не прочь затеять бучу. Однако в основном люди счастливы, что Война-Матерь сложила крылья и на лице Отче Мира опять улыбка. Много кто презирает Горма, еще больше, кто не доверяет Ярви, но любовь к вам перевесит и тех и этих.

— Ко мне?

— Вширь и вдаль разошлась ваша слава! Королева-воительница в одиночку встала на защиту страны! Женщина, что повергла в бою самого Йиллинга Яркого, но утешила и поддержала его перед кончиной. Слыхал я, вы есть сочетание величия и милосердия. Ашенлир возрождается.

Скара обалдело уставилась в зеркало. Не помнила она утешений между собой и Йиллингом. Только мошну с бумагами. Она отрыгнула кислым воздухом, положила ладонь на живот. Изводили ли желудок Ашенлир ее страхи?

— Песни и настоящая правда редко садятся за один стол, согласны? — тихо шепнула она.

— Почитай, никогда, даже в самой тесной комнате, но скальдов нанимают не за правдивые речи. — Помедлив, Синий Дженнер взглянул на нее из-под бровастого лба. — Вы уверены, что хотите этой свадьбы?

Она была очень, очень далека от уверенности, но нельзя же громоздить еще и его сомнения поверх собственных.

— Я приняла уговор. Отвернуть я не в силах, если бы и хотела.

— Но тем не менее хотели бы? Пускай Крушитель Мечей не самый плохой человек, но, по-моему, я знаю вас, моя королева. Если б вы были вольны выбрать сами, вряд ли он стал бы вашим мужем…

Скара сглотнула. Та девчонка, какой она была до того, как дедушкин чертог поглотило пожарище, могла бы мечтать об ином избраннике. Та девчонка, которая во тьме прижималась поближе к Рэйту, — тоже. Но она уже совсем не девчонка.

Она вскинула подбородок и внимательно окинула советника сощуренным взором. Весь вид ее выразил уверенность. Так надо.

— Значит, вы не настолько хорошо меня знаете, Синий Дженнер. Сегодня Гром-гиль-Горм взойдет на трон Верховным королем. Он самый прославленный воин вокруг моря Осколков. Союз Ванстерланда с Тровенландом сделает нас сильными и сделает сильным наш народ, и больше никогда ночью захватчики не придут, неся огонь, в Ялетофт! — Она невольно едва не сорвалась на крик и опустила голос. Заставила сердце утихнуть и продолжала говорить от ума. — Горм — муж, которого бы я избрала. Горм — избранный мною муж.

Синий Дженнер потупился на свои башмаки.

— Нисколько не хотел в вас усомниться…

— Я знаю, что у вас на душе. — Скара ласково прикоснулась к его плечу, и ее взгляд встретился с его чуточку влажным взглядом. — Вы заступились за меня, когда никто не смел мне помочь, и вы по-прежнему за меня. Молюсь, чтобы вы всегда были на моей стороне. Но эта свадьба — мой долг. И я его не отрину. — Ей просто нельзя. Как бы ни было от этого больно.

Синий Дженнер ответил той щербатой улыбкой, которую она успела полюбить. Задубелое от невзгод лицо прорезали радостные морщинки.

— Ладно, пойдемте-ка, выдадим вас замуж.

Оба повернулись, когда бахнула дверь. Мать Ауд переступила порог, пуча глаза. Новый балахон длинен не по росту, ноги ее заплетались, одышливо вздувалась грудь, и на бледном лбу блестки пота. Не требовался великий ум, чтобы понять — ее сгибает гнет тяжкой вести.

— Не тяните! — выпалила Скара, тошнота щекотала у самой гортани.

— Государыня… — с круглыми, на круглом лице, глазами мать Ауд глотнула воздуха. — Гром-гиль-Горм умер.

51. Изменить мир

— Я знаю, это ты! — ревела мать Скейр, ее лютая ярость переполняла Палату Шепота до крыши и эхом лупила вниз так неистово, что Колл вжал голову в плечи. — Или эта твоя сука…

— Если вы о королеве Скаре, то она не сука и не моя. — Праотец Ярви улыбался, свирепость Скейр отскакивала от него без следа — как стрелы от эльфийского камня. — Если б вы знали, что это я, то предоставили бы улики, а их у вас нет, поскольку я-то знаю, что ничего подобного не делал.

Скейр отверзла рот, но Ярви перебил ее: