Море Осколков

Среди разрухи копошились группки невольников. Надрывались под недреманым хлыстом надзорных — придавали городу приблизительно прежний, до разграбления, вид. Некоторые из них, Колл ничуть не сомневался, прежде были вознесены и обласканы милостью праматери Вексен. Они теперь уяснили — чем выше ты заберешься, тем дальше падать тебе грозит.

Это заставило Колла задуматься, а вправду ль они по-настоящему изменили мир, пролив столько крови? Ладно, теперь ошейники носят другие люди и другие люди держат их цепи, но жизнь осталась все той же жизнью. Те же вопросы. И те же ответы.

— Что-то ты странно притих, — заметил праотец Ярви, когда они подходили к порту.

— Порой, когда над чем-то слишком усердно трудишься, не понять, что с этим делать, когда работа готова.

— По итогу, в победе остается не так уж много победного. — Взгляд Ярви скользнул исподлобья и, как всегда казалось Коллу, прямиком в его мысли. — Причина лишь в этом?

— Есть кое-что, что мне, как сказать… докучает. — На самом деле оно прожгло дыру в разуме Колла, с того дня, как там поселилось.

— Ты же вроде у нас не из тех, кто прячет беспокойства в себе.

Колл размял шею. Цокнули, придавая уверенности, кладовщицкие гирьки под рубахой.

— Матушка учила меня: лучший щит — это честность.

— Прекрасный совет, других твоя мать не давала. Стало быть — говори честно.

— Праматерь Вексен… — он поскреб под ногтем. — Она сказала, что не посылала людей сжигать семью Скифр.

Ярви пристально посмотрел на Колла — сверху вниз. Словно теперь, став праотцом Общины, разглядывал его с недосягаемых высот.

— Ложь. Как ложь о предателе в рядах нашего союза. Праматерь Вексен отлично разбиралась, как посеять разлад среди своих врагов. И сеет по-прежнему, из-за Последней двери.

— Наверно… — Колл свел кончики указательных пальцев, надавил — они надулись, побелели. Слова давались с трудом. — Вы сами наставляли меня: спроси, кому выгодно?

Праотец Ярви встал как вкопанный, и Колл услышал, как сзади грохнула, останавливаясь, его стража. По булыжникам к нему дотягивались их тени. Тени эльфийского оружия в их руках.

— Ну и кому же выгодно?

— Вам, — квакнул Колл, не поднимая глаз с пальцев, и тут же скороговоркой понес: — вернее, нам. Гетланду. Вообще всем нам. Не сгори ее терем, Скифр не приехала бы на север. Без Скифр не состоялось бы путешествие в Строком. Без путешествия в Строком не было б оружия эльфов. Без оружия эльфов не было б победы у Мыса Бейла. Без победы у мыса Бейла…

На плечо Колла опустилась ладонь отца Ярви и оборвала его лепет.

— Будущее — краина, затянутая туманом. Ты в самом деле считаешь, что я заранее продумал всю цепочку событий?

— Возможно…

— Тогда ты одновременно и льстишь мне, и оскорбляешь. Я всегда утверждал, что обладать властью означает окунуться плечом в сумрак. Но не обоими плечами сразу, Колл. Скифр была нашим другом. Ты серьезно решил, что я способен подослать к ней убийц? Сжечь ее детей?

Глядя в его блеклые глаза, Колл гадал: а есть ли на свете хоть что-то, на что первый из служителей окажется не способен? Но улик у него не больше, чем у матери Скейр, а шансов на правосудие еще меньше. Он наскоро натянул на лицо улыбку и покачал головой:

— Конечно же, нет. Просто эта мысль… докучала мне. Вот.

Отец Ярви отвернулся.

— Что ж, кому бы то ни было труднее станет тебе докучать, когда ты займешь мое место служителя Гетланда. — Он бросил это, как псарь швыряет кость, и Колл, бойкий щенок, тут же за нею погнался.

— Я? — От спешки ее схватить его голос стал по-девчачьи писклявым. — Стану служителем Гетланда?

— Как раз в твои годы я принял посох матери Гундринг. Знаю, ты не очень-то в себя веришь. Зато в тебя верю я. Давно приспела пора пройти испытание, принять обет и сделаться полноправным служителем. Ты сядешь подле Черного престола, и будешь зваться отец Колл, и примешь свое наследие: травы, и книги, и тихое слово.

Перед ним исполнение всех желаний. Почтение, власть, достойное применение его талантов. Отец Колл. Не мальчик — мужчина. Так отчего сейчас его накрыл ужас?

Причалы кишели славными отпрысками человечества. Народ торговался, грозил и спорил на шести языках, которые Колл знал, и еще шести ему неизвестных. Мачты, снасти, приколы и сходни; корабли и другие корабли, приходят, отходят, снуют — все смешалось в спутанный клубок. Скрипели и клацали весла. Многие покидали Скегенхаус, после смерти Горма окутанный мглой взаимного недоверия. Шенды уже убрались с награбленным, недовольно ропча, что им досталась лишь часть от обещанного. Тровены держали курс домой: отстраивать поломанные усадьбы, разрушенные города, разоренную страну. Без сковывавшей их воедино Гормовой цепи ванстерцы уже разбились на клики и наперегонки мчались назад — сберечь свое или прибрать к рукам чье-то чужое, пока зима не сомкнула на севере ледяную хватку.

— Уезжает много народу, — заметил Колл.

— Верно. — Отец Ярви удовлетворенно вздохнул, наблюдая за сутолокой. — Но некоторые люди и прибывают.