Море Осколков

То были востроглазые торговки из Гетланда, слуги Золотой Королевы, приплывшие выбивать подати со всякого судна, что пойдет через проливы. То были настырные прядильщики молитв, усердные в своей цели — выжить Единого из Скегенхауса и распевать славословия многим богам на всех углах. И каждый день заваливались все новые безземельные воины — праотец Ярви нанимал их со всех концов моря Осколков — со свеженамалеванными белыми орлами Общины на щитах.

— Мечей с собой навезли в изобилии, — протянул Колл.

— Обязательно. Мы должны хоть ненадолго сохранить на лице Отче Мира улыбку.

— С каких пор Отче Мир улыбается, глядя на мечи?

— Звон мечей — это лишь полвойны, Колл, но и скрип сохи — лишь полмира. — Ярви опер сухую руку на эфес кривого меча, который носил, как и прежде. — Клинок в правильной руке есть орудие добродетели.

Колл смотрел, как мимо идет строй хмурых ратников. Оружие они несли горделиво, как молодая жена свой ключ.

— Кто решает, чьи руки правильные?

— Решим мы. Мы обязаны. Долг облеченного властью отбросить детские измышления и выбрать меньшее зло. А иначе мир скатится в хаос. В тебе по-прежнему бродят сомнения, Колл?

— Сомнения? — Боженьки, да он из них и состоит. — Нет, нет, нет. Вовсе нет. — Колл прокашлялся. — Может, и так. Я знаю, сколь многим я вам обязан. Я лишь… боюсь подвести вас.

— Ты нужен мне здесь, рядом со мной, Колл. Твоему отцу я обещал тебя освободить — и выполнил обещание. Твоей матери я обещал за тобою присматривать — и занимаюсь этим сейчас. — Его голос смягчился. — Свои сомнения бродят и во мне, и ты… помогаешь мне выбрать правильный путь. — В голосе зазвучала слабость, которую Колл доселе не слыхивал и услышать не ожидал. Почти мольба. — Ральф уплывает в Торлбю, к жене. Мне нужен кто-то, на кого я могу положиться. Кто-то, кто напомнит о том, что добро мне по силам. Не наибольшее благо, а… добро. Прошу, помоги мне пребывать в свете.

— Мне еще столькому надо научиться… — замямлил Колл. Но как бы он ни изворачивался, ускользнуть было невозможно.

— Ты будешь учиться делом. Как учился я сам. Как должен учиться каждый. — Ярви щелкнул пальцами. — Давай-ка пошлем испытание подальше.

Колл заморгал на наставника:

— Пошлем подальше?

— Я праотец Общины, кто рискнет мне перечить? Ты можешь сразу принять свой обет. Можешь прямо здесь преклонить колени и стать отцом Коллом, служителем Гетланда!

Пускай в воображении Колла дело никогда не происходило на пристани, но что этот решающий миг рано или поздно настанет, он хорошо представлял. Мечтал о нем. Хвастался им. Охотно и назубок заучил слова обета.

Он, Колл-резчик, враскачку опустился на колени, сырость пропитала штаны. Над ним нависал праотец Ярви и улыбался. Ему не требовался угрожающий вид. Безлицые стражи, что скрывались где-то там, за плечом, справлялись за него с этой работой.

Стоит лишь произнести обет вслух — и он служитель. Не просто брат Колл, но отец Колл. И он встанет к плечам королей и начнет менять мир. Будет настоящим мужчиной, как мечтала мать. Никогда не будет изгоем. Никогда не будет слаб. Никогда у него не будет жены, не будет семьи, одна лишь Община Служителей. И в свете пребывать он больше не будет, но одним плечом окунется в сумрак. По меньшей мере, одним.

Все, что для этого нужно, — произнести слова вслух и встать.

52. Один голос

В середине особняка, который заняла Скара, располагался заросший внутренний двор. Он был забит сорняками, задушен плющом, однако в прошлом за ним ухаживали: поздние цветы по-прежнему распускали бутоны, поднимая под солнечной стеной ароматный мятеж против дикого запустения.

И хотя листья облетали, а год клонился к холодам, Скаре нравилось тут сидеть — на облепленной лишайником каменной скамейке. Дворик напоминал ей обнесенные стеной сады позади палат Леса, где мать Кире учила ее названиям лекарственных трав. С тем отличием, что лекарственные травы тут не росли. И не было в живых матери Кире.

— Погода в Скегенхаусе стоит…

— Нездоровая, — закончила за нее мать Ауд.

Как обычно, служительница подобрала удачное слово. Горожане погружены в пучину страха и недовольства. Остатки союза стран точат клыки, примериваются к глоткам недавних соратников. Повсюду рыщут воины праотца Ярви: на плащах пошит белый голубь Отче Мира, однако взвинченные, скорые на расправу руки не расстаются с орудиями Матери Войны.

— Пора отчаливать в Тровенланд, — сказала Скара. — Нас ждет много дел.

— Корабли уже готовят, моя королева, — произнес Синий Дженнер. — Я собирался предложить весло Рэйту…

Скара въедливо на него посмотрела.

— Он просился в команду?

— Он не той породы. Но, говорят, с Колючкой Бату у него не заладилось, и не то чтобы его теперь взяли носить меч за Гормом…

— Рэйт сделал свой выбор, — надтреснуто отрезала Скара. — С нами он не поедет!

Дженнер сморгнул.

— Но… он сражался в проливах за вас. Спас мою жизнь на Мысе Бейла. Я сказал ему, что у нас для него всегда есть местечко…

— Не следовало так говорить. Не от меня зависит исполнение вашего обещания. — Ее ранило то, как сильно уязвили его эти слова.