Море Осколков

— Мы говорим о Гром-гиль-Горме, Крушителе Мечей, Творителе Сирот! Он вечно хвастался, что ни один мужчина не имеет столько врагов! Каждое навершие на цепи, что он носил, означало чьи-нибудь счеты, которые не терпелось свести.

— И, если на то пошло… — Колл развел руками, стараясь выглядеть солидно и серьезно. — Иногда люди просто берут и… умирают.

Теперь мать Скейр обратила к нему пылающий гневом взор:

— О да, за содеянное кое-кто просто умрет, попомни мое слово!

Мрачная охрана праотца Ярви зашевелилась. Лица стражников скрывали пластины забрал, зато оружие эльфов недвусмысленно торчало на виду. Гребцы с весел «Южного Ветра», ходившие в Строком, заболели. Трое уже умерли. Похоже, без волшебных фасолин Скифр древние руины смертоносны в точности, как гласила молва. Выходит, в обозримом будущем никто не отправится за новыми талисманами, правда нацепить на себя те, что есть у праотца Ярви, охотников вдосталь. Немудрено — стоит только им взять в руки колдовские предметы, и они сильнее любых воителей всех преданий и песен.

— Вам действительно больше нечем заняться, мать Сейр, чем бросаться в моего ученика пустыми угрозами? — отец Ярви равнодушно пожал плечами. — Горм умер, наследников у него нет. Ванстерланд погрузится в хаос, ведь каждый воин мнит себя сильнейшим и полезет это доказывать. Ваша обязанность поддержать там порядок и обеспечить появление нового короля без черезмерного кровопролития.

— О, нового короля я отыщу, будь уверен. — Она обожгла Ярви взглядом и зарычала: — А потом докопаюсь до правды, и расплаты не миновать. — Служительница когтистым пальцем указала на изваяния Высоких богов. — Боги все видят! Их суд непременно свершится!

Ярви встопорщил бровь.

— Я на себе испытал, что им вечно недосуг вершить этот суд. Докапывайтесь до какой вам угодно правды, но отныне мы обойдемся без Верховных королей. Последний из них не принес нам ничего, кроме крови. Пришло время морю Осколков исцелять увечья. — Свою калечную руку он, немного замявшись, приложил к груди. — Отныне власть ложится на плечи Общины Служителей, и новым днем правит Отче Мир.

От отвращения мать Скейр с негодованием зашипела:

— Даже праматерь Вексен не помышляла усесться так высоко!

— Все это ради большего блага и отнюдь не моего собственного.

— Как любят повторять притеснители!

— Если вам противен мой образ действий, отчего б не отказаться носить эльфье оружие? Не оно ли, воплощенное зло, с первых дней приводило вас в ужас?

— Порой со злом необходимо бороться злом. — Скейр поглядела на охранников Ярви и поправила эльфийский талисман под хламидой. — Если этот мир и обязан чем-то тебе, то единственно вот этим уроком.

Суровая гримаса Ярви окостенела.

— Вы бы проявляли надлежащее уважение, мать Скейр. Хотя бы к посту праотца Общины, если не к человеку, что его занимает.

— Вот тебе разом все мое уважение. — И она харкнула на пол, прямо под ноги служителю. — Наш разговор не окончен.

Стук шагов отдавался в необъятной шири под сводом, пока она шла на выход из Палаты Шепота.

— Беда. — Ярви невозмутимо растер плевок подошвой. — А мы-то так здорово с ней дружили. Тем не менее. — И он повернулся к Коллу с полуусмешкой. — Ведь враги — цена нашего успеха?

— Так меня учили, отец Ярви. — Колл быстро поправился: — То есть праотец Ярви.

— Учили правильно. Пошли пройдемся.

С утра прошел дождь, и хотя Матерь Солнце стояла высоко и сияла ярко, серые мостовые Скегенхауса пестрели кружочками луж. Все пожары потушили, однако ветерок до сих пор навевал привкус гари. Убийству был положен конец, и все же острое ощущение творимого произвола не покидало город. Торговцы вполголоса окликали прохожих, народ спешил по делам, не поднимая глаз. Даже собака вдалеке лаяла как-то испуганно. Матерь Война, может, уже и сложила крылья, но Отче Мир пока не спешил усесться за свое веретенце.

Под длинной тенью башни Общины собирались просители. Горожане шли бить челом за помилование арестантов или за снисхождение к своим грехам. Перед непоколебимо печатавшим шаг праотцом Ярви люди падали на колени, в жижу, пресмыкались, восклицая хвалу и благодарность за спасение города от свирепых шендов.

Никто не заикнулся о том, что именно он, Ярви, сперва шендам город и отдал. При нем, по крайней мере, об этом молчали.

— Прежде люди кивали вам при встрече, — пробормотал Колл. — Кланялись, если чего-то хотели от вас. Теперь становятся на колени.

— Просто перед праотцом Общины Служителей подобает преклонять колени, — проурчал тот. Взмахом усохшей руки он выразил признательность наиболее раболепным челобитчикам.

— Айе, но перед кем они преклоняются — перед ним или перед эльфьим оружием в руках его стражи?

— Какая разница, раз они так и так на коленях?

— Получается, уважение и страх — одно и то же?

— Разумеется, нет, — сказал Ярви, не замедляя ход. Большую часть стражи он отрядил расчистить толпу. — Уважение сметет, сдует в шторм. У страха корни покрепче.