Море Осколков

Колючка была на голову выше Сафрит, но с той не поспоришь — прям как со Скифр. Ежели что ей в голову втемяшится, пиши пропало. Поэтому пришлось надеть звенящие серебряные браслеты и даже ожерелку из красных стеклянных бусин, причем в несколько рядов. Матушка бы руками всплеснула от радости, но Колючка чувствовала себя, словно на нее рабскую цепь навесили.

— Люди ждут от тебя некоторой… — и Ярви махнул сухой рукой в сторону чернокожих людей в шелковых одеждах, расшитых осколками зеркала — те пускали яркие солнечные зайчики, — …некоторой театральности. В их глазах ты будешь выглядеть феерически страшно. Или страшно феерично. В общем, вид у тебя что надо.

— Угу.

Сама-то Колючка знала, что выглядит как полная дура. Потому что когда она наконец вышла вся такая разряженная и надушенная, Колл захихикал, Скифр шумно выдохнула, а Бранд просто молча уставился на нее, как на ходячего мертвеца. Лицо у нее полыхало от стыда — какое унижение! — и до сих пор не остыло.

Какой-то мужик в высокой шапке вытаращился на нее. Она б с удовольствием погрозилась отцовским мечом, но иноземцам в Первогороде запрещали расхаживать с оружием. Она наклонилась и щелкнула зубами — амм! Сработало даже лучше, чем меч, — мужик пискнул и убежал.

— А почему ты не приоделся? — спросила она, пытаясь не отстать от Ярви.

Он обладал удивительным умением просачиваться в самой густой толпе, а вот ей приходилось толкаться изо всех сил, вызывая громкие нарекания пешеходов.

— Ну почему же… — и служитель оправил свое черной одеяние безо всяких вышивок и украшений. — Среди этой пестрой толпы моя одежда как раз выделяется своей скромностью и простотой, приличествующими слуге Отче Голубей.

— Чего?

— Я сказал, что выгляжу как скромный слуга. Это не значит, что я именно таков.

И отец Ярви неодобрительно покачал головой, когда она отчаянно попыталась в который раз оттянуть узкие штаны — портки немилосердно жали на попе.

— Вот честно, Бранд правду сказал: для тебя любое благословение оборачивается проклятием. Другие были бы благодарны — такая красивая новая одежда! Если б от тебя воняло, как от нищенки, как бы я повел тебя во дворец?

— А зачем ты вообще ведешь меня во дворец?

— Мне что, одному туда нужно было идти?

— Ну так можно было взять кого-то, кто не ляпнет ерунды и не сядет в лужу при первом удобном случае. Сафрит. Ральфа. Да хотя бы Бранда! У него лицо… такое, располагающее к доверию.

— У него лицо, располагающее обвести его вокруг пальца. Я, конечно, не отрицаю, что Сафрит, Ральф и Бранд блестяще могут проявить себя на дипломатическом поприще, но ведь может так случиться, что встреча с девушкой ее возраста растопит сердце Императрицы Виалины?

— Это я-то? Сердце растоплю? Смеешься, что ли…

Колючка припомнила, с каким презрением относились к ней в Торлбю девицы, какими взглядами дарили и как мерзко хихикали вслед. Да, она убила в бою восьмерых человек, но все равно, аж мурашки от одних воспоминаний побежали.

— И уж тем более — девушки моего возраста.

— Сейчас все будет по-другому.

— С чего бы это?

— С того, что ты будешь молчать и миленько улыбаться.

Брови Колючки поползли вверх:

— Я? Молчать и улыбаться? Ты уверен?

Ярви прищурился и красноречиво покосился на нее:

— Еще как. А теперь — подожди.

И тут у Колючки упала челюсть: улицу переходили шесть невиданных чудищ, скованных серебряной цепочкой за шею — и какую! Длиной во взрослого мужчину! Чудища шли, позвякивая и грустно покачивая своими чудищными шеями.

— Как же далеко мы от Гетланда… — пробормотала она, глядя им вслед: звери один за другим скрывались в переулке между белых зданий, таких высоких, что улочка казалась ущельем в горах.

И она припомнила влажные темные скалы родины, утренний туман над серой Матерью Море, пар дыхания в утреннем холоде, как они жались у огня долгими вечерами, а мама тихонько напевала вечернюю молитву… Словно в другой жизни все это было… В другом мире. Колючка и представить не могла, что будет по всему этому скучать…

— Эт точно, — ответил Ярви и быстро пошел вперед.

И даже влажная вонючая жара, нависшая над Первогородом, ему нипочем. Колючка знала, что год идет к концу, но осенью здесь жарче, чем в середине лета в Торлбю…

А еще она подумала: это ж сколько миль они проплыли и прошагали? Сколько месяцев гребли… А потом перли эту махину через Верхние волоки. И степь эта — каждый миг ждешь стрелы… Не говоря уж о страшном князе Варославе…

— И Императрица сможет нам помочь, даже если захочет?..

— Не сталью, так серебром, — уверенно ответил отец Ярви и, бормоча извинения на каком-то незнакомом языке, обогнул стайку женщин в темных покрывалах.

Глаза у них были густо накрашены, и смотрели они на Колючку как на сумасшедшую.

— И все равно, хватит ли его, чтоб одолеть всех врагов?..

И Колючка принялась подсчитывать врагов, загибая мозолистые пальцы:

— Ютмарк — это ж родина Верховного короля, они за него, а еще инглинги, и люди из Нижних земель, ванстерцы, островитяне…

— Как это ни странно, дорогуша, но я уже принял это во внимание.

— А на нашей стороне — только тровенцы!

Ярви фыркнул: