Море Осколков

Княжеские палаты стояли на невысоком холме над рекой. Издалека видать золоченые конские головы на резных балках, а стена вокруг них сложена то ли из камня, то ли из глины, и потому непонятно, обрушилась она или расползлась. А за ней жались один к другому деревянные домишки, забранные в ограду из здоровенных бревен — по ней прохаживались стражники, и солнце блестело на остриях их копий. А вот за оградой начинался полный хаос — уродливый лагерь из палаток, юрт, повозок, шалашей и каких-то жутких халуп тянулся во все стороны, дымя и уродуя открывающийся вид.

— Боги, скоко ж тут народу, — пробормотал Бранд.

— Боги, и это город? — пробормотала Колючка.

— Калейв — он как мочевой пузырь, наполняется постепенно, — сказала Скифр.

Она как раз закончила ковыряться в носу, придирчиво оглядела извлеченное и обтерла пальцы о плечо ближайшего гребца, причем так, что бедняга этого не заметил.

— Весной он наполняется северянами и людьми из Империи, а коневоды из степей приезжают сюда торговать. А летом он переполняется и лопается, и его содержимое выливается в степь. А зимой они все разъезжаются по своим делам, и он усыхает до маленькой фитюльки.

— Воняет, как мочевой пузырь, это точно, — проворчал Ральф, морща нос.

Две здоровенные приземистые башни из толстых бревен торчали по обеим сторонам реки, а между ними висели цепи из черных увесистых звеньев, усеянных шипами. Цепи качались и натягивались в пенной воде, течение сердито ревело и несло на них щепки и мусор, и ни один корабль не мог пройти вниз по Запретной.

— Железная сеть князя Варослава принесла ему хор-роший улов, — пробормотал отец Ярви.

Колючка никогда не видела столько кораблей. Они покачивались на волнах, теснились у причалов, лежали плотными рядами на берегах — все со сложенными мачтами. Здесь можно было увидеть корабли из Гетланда, Вастерланда и Тровенланда. Здесь были корабли из Ютмарка и с Островов. А еще они увидели корабли, которые, наверное, пришли с юга — темные, с толстым брюхом, как такие тащить через Верхние волоки, непонятно. Даже две гигантские галеры прибыли — ох и здоровые, трехпалубные, с тремя рядами весел. «Южный Ветер» казался утлым челноком рядом с ними…

— Ты только посмотри, какие чудища… — пробормотал Бранд.

— Корабли из Южной империи, — пояснил Ральф. — Команды у них по триста человек.

— Вот команды-то ему и нужны, — сказал отец Ярви. — Чтобы устроить этот дурацкий поход против коневодов.

У Колючки мысль о том, что надо будет снова с коневодами драться, не вызвала никакой радости. Застрять на все лето в Калейве тоже не улыбалось. В отцовских историях, кстати, про вонь ни слова не было.

— Думаешь, он захочет нашей помощи?

— Конечно, захочет. Так же как и мы хотим получить помощь от него.

И Ярви мрачно поглядел на княжеский дворец.

— Вопрос в том, потребует ли он ее…

Потому что от многих других он ее именно что потребовал. В гавани толпились люди со всего моря Осколков, и не сказать, что в хорошем расположении духа. Они застряли в Калейве и ждали, когда князь Варослав соизволит убрать перегораживающие реку цепи. Они праздно шатались среди покосившихся палаток, сидели с мрачными мордами под гниющими навесами, резались в кости (утяжеленные свинцом, а как же иначе, честно, что ли, здесь играть), пили прокисший эль и ругались на чем свет стоит. И смотрели на всех крайне неприветливо — особенно на новоприбывших.

— Варославу надо срочно найти врага для этих храбрых мужей, — пробормотал Ярви, когда они спускались по сходням. — А то они найдут с кем подраться прямо тут.

Фрор покивал — он как раз вязал носовой конец.

— Хуже нет, когда воин бездельничает.

— И все они смотрят на нас.

Этим утром Бранд как раз снял повязки и теперь нервно ковырял корочки, покрывавшие оставленные веревкой ссадины.

Колючка пихнула его локтем:

— Может, твоя слава уже опередила тебя, Подниматель Кораблей.

— Скорее, нас опередила слава отца Ярви. Мне слава не нужна.

— А ты притворись, что нужна, — усмехнулась Колючка и состроила свирепую мину.

На них смотрели, она смотрела в ответ, причем нагло. Ну, во всяком случае пыталась: горячий ветер швырял в глаза песок, рубашка липла к потной спине.

— Боги, как же здесь воняет…

Бранд еле дышал — такой стоял смрад. Со скрипучих причалов они сошли на Отче Твердь, и Колючка согласно покивала — вздохнуть полной грудью она не могла. На кривых улицах запекался под безжалостным солнцем навоз, собаки дрались за отбросы, а над воротами торчали шесты с нанизанными на них тушками животных.

— Они их продают? — удивился Бранд.

— Нет, это подношение, — ответил отец Ярви. — Так их боги сразу видят, кто принес жертву, а кто нет.

— А это что?

И Колючка кивнула в сторону мачты, которая одиноко торчала посреди площади. С нее свешивались какие-то ободранные туши. Их тихонько раскачивал ветер, жужжали мухи.

— Дикари, — мрачно процедил Ральф.

Колючка вдруг поняла, что это не туши, а трупы. К горлу тут же подкатила рвота.

Отец Ярви нахмурился и покачал головой:

— Ванстерцы.

— Что?

Боги знали, как не любила Колючка ванстерцев, но по какому праву князь Калейвский содрал с них кожу?!