Мор

И, поскольку никаких проблем предстоящий допрос не сулил, я вновь начал ломать голову над подоплекой происходящего.

По всему выходило, что бесов влекло в Рживи нечто материальное, и этот предмет представлял для Ланса немалую ценность. И не только для Ланса, раз мое появление в городе никакого удивления не вызвало. Дело, несомненно, имеет прямое отношение к разгромленному культу Единения, но что могли потерять здесь еретики? Связано ли это как-то с заброшенными молельными домами?

И я беззвучно выругался, сожалея об упущенной возможности выбить ответы из ланского шпиона.

Тут мы свернули с центральной улицы и зашагали мимо невысоких заборчиков и аккуратных палисадников, а уже через пару кварталов Валентин огляделся по сторонам и уверенно направился к дому, разделенному владельцем на отдельные квартиры.

— Нам сюда. — Дрозд распахнул калитку, прошел мимо черневшей голой землей клумбы и остановился у лестницы, ведущей к двери на втором этаже. — Мне с вами?

— Идите сами, — присел я на скамейку, полагая затею экзорциста не стоящей и выеденного яйца.

А вот Марк так не считал и потому заколотил в дверь что было сил.

— Откройте! — прервавшись лишь на миг, заорал он. — Немедленно откройте!

Я только головой покачал. Любой обыватель от таких воплей сначала впадет в ступор, а потом затаится, пережидая напасть Человек же с нечистой совестью и вовсе унесет ноги через черный ход. И придется нам его по всему городу гонять…

С тяжелым вздохом я поднялся со скамейки, подошел к узенькому проходу меж стенами теснившихся друг к другу домов и пробрался по нему на задний двор. Там оглядел завалы всякого хлама, прохромал вдоль заполненной нечистотами канавы — вонь жуткая, но мы не из брезгливых, — и, распахнув скрипучую калитку, выглянул на задворки. Нет, никто не улепетывает.

Пока.

Пожав плечами, развернулся и нос к носу столкнулся с выскочившим из-за штабеля гнилых досок парнем. У того — волосы дыбом, в глазах паника. Паника — и не только.

Ошарашенный неожиданной встречей, Петер Ковач замер на месте, и этой заминки как раз хватило мне, чтобы положить ему на лоб ладонь и коротко выдохнуть.

— Изыди!

Когда такой трюк проделывает балаганный фокусник, подставной бесноватый падает навзничь как подкошенный. Зрители в восторге, актеру ничего не грозит. Идеальное представление.

Но то — представление, а в жизни парня подкинуло в воздух он со всего маху врезался спиной в штабель досок, разметал его, перекувыркнулся через голову и лишь тогда, уткнувшись лицом в грязь, неподвижно распластался на земле.

Не обращая внимания на жуткую боль в руке, которая будто угодила между молотом и наковальней, я подскочил к беглецу, оттянул ворот рубахи и прикоснулся к шее. Не с целью нащупать пульс, вовсе нет — в первую очередь требовалось убедиться, что была выжжена вся наполнявшая Петера скверна.

К счастью, парень оказался чист. И радовало это просто несказанно — на повторный экзорцизм уже не оставалось сил, а пытаться принять в себя…

Да меня бы просто на месте разорвало! Даже Высшие не вмещали в себе такую прорву злобы, отчаяния и разъедающей душу скорби.

— Что случилось? — тяжело дыша, спросил примчавшийся на шум Валентин.

— Вяжи его, — баюкая невыносимо нывшую руку, приказал я и отошел в сторонку.

Такая уйма скверны, такая уйма силы! И все это псу под хвост!

— Готово, командир, — поднялся с колен Дрозд, стянувший тощие запястья бесноватого крепким шнуром. — Тащим?

— Давай.

И я на пару с Валентином поволок Ковача к дому, в распахнутом окне которого маячила черная фигура экзорциста. По узенькой лестнице мы подняли парня в квартиру, усадили на стул и обступили, не оставив никаких шансов на бегство.

— Что с ним? — встревоженно спросил Марк.

— Бесноватый, — вздохнул я. — Похоже, ты был прав — несчастье с Вероникой случилось по его вине.

Но, Святые, откуда в этом задохлике такая прорва скверны?

— Я ничего не чувствую. — Экзорцист расстегнул Петеру ворот рубахи и прикоснулся к его шее: — Он чист.

— Теперь да, — поморщился я и пошевелил онемевшими пальцами правой руки. — Пришлось принять меры…

— О?! — В возгласе брата-экзорциста послышалось откровенное недоверие. — В самом деле?

— Он пришел в себя, — оповестил нас Дрозд, заметив, как дрогнули ресницы бесноватого. — Хватит притворяться!

— Не убивайте! Прошу — не надо! Пощадите! — как полоумный взвыл парень, рванул назад и непременно бы перевернулся вместе со стулом, не придержи его усач за шиворот.

— Не надо! — заскулил Петер, и Валентин немедленно отвесил ему крепкую затрещину.

— Помолчи, будь добр, — попросил я, принес табурет и уселся напротив Ковача. — А теперь объясни, с какой стати мы должны тебя убивать…

— Вы — не они, — шумно выдохнул парень и рассмеялся: — Вы — не они, а я-то думал…

— Они — это кто?

— Неважно, — истерично рассмеялся Петер. — Неважно! Вы — не они!

Я ухватил парня за подбородок, посмотрел в его налитые кровью глаза и спросил:

— Полагаешь, тебе повезло?

— Не надо! — взвизгнул парень, рванулся прочь и в этот раз умудрился опрокинуться на спину. — Нет, только не это!