Мор

В спальне давно сгустились тени, но потемки предсказательнице нисколько не мешали. Иногда от кровати доносились отголоски Тьмы, и в такие моменты Магда надолго замирала, но всякий раз собиралась с силами и опять принималась за дело. А когда гадалка отвернулась от Берты и, пошатываясь, вышла из спальни, от ее былой красоты не осталось и следа. Осунувшееся лицо, бескровные губы, запавшие и ставшие вдруг бесцветными глаза. Скулы и шею избороздила настоящая паутина морщин, а руки потрескались и кровоточили.

Я сунул целительнице бокал с вином, та одним махом его осушила и прокаркала:

— Цветок!

Усадив Магду в кресло, я принес ей открытую банку, гадалка запустила руку в прозрачную жидкость, и светившиеся в темноте лепестки немедленно пожухли и погасли, а сама предсказательница будто три десятка лет скинула. Трещинки на пальцах затянулись, морщины разгладились без следа, и в ее глаза вновь вернулась жизнь.

— Остальные! — потребовала она, опустив бесформенные ошметки некогда прекрасного цветка обратно в банку.

— Что с Бертой?

— С твоей девкой все будет хорошо.

— Ну-ну, — покачал я головой и передал ведьме две нетронутые банки. — Сможешь идти?

— Разумеется! — фыркнула Магда, легко поднялась на ноги и грациозной походкой прошла в прихожую, столь же прекрасная, как и прежде.

Я накинул ей на плечи плащ и напомнил:

— Уезжай из города.

Ведьма молча вышла за дверь. Я запер за ней и поспешил в спальню.

Берта спала. Грудь ее равномерно вздымалась и опускалась, а лицо больше не напоминало вылепленную из гипса маску. Нежная кожа налилась румянцем, а резкие некогда черты смягчились, добавив аристократичной утонченности и превратив девушку в настоящую красавицу. Прекрасную и самую чуточку загадочную.

Я унес таз в гостиную и выплеснул потемневшую воду, от которой так и веяло чем-то неприятным, в открытое окно. После вернулся и тихонько прилег рядом с циркачкой. Осторожно прикоснулся губами к ее щеке и успокоился окончательно — кожа не только вернула себе естественные цвета, но и вновь стала теплой и нежной. Живой.

Мысленно поблагодарив Всех Святых, я обнял девушку, закрыл глаза и моментально уснул. И сразу не осталось никаких забот и никаких проблем. Иной раз все, что требуется человеку, — это просто здоровый сон и симпатичная девушка под боком. Просто чтобы кто-то был рядом. Все же одиночество зачастую разъедает душу почище скверны…

5

Проснулся от заполошного визга. Подскочил на кровати, схватился за кинжал, но тотчас расслабился и повалился обратно на подушку.

Вопила стоявшая перед зеркалом Берта. Вопила от радости, глядя свое новое старое лицо.

— Себастьян, ты просто чудо! — И в приступе накатившей вдруг нежности девушка бросилась мне в объятия. — Ты вернул мое лицо!

— Обещал же, — делано безразлично усмехнулся я.

— Я должна тебя отблагодарить! — На щеках Берты заиграл лихорадочный румянец, она скинула халат и принялась суетливо стягивать с меня рубаху.

— Перестань! Сейчас не время!

— Вот еще! — и слушать ничего не стала циркачка.

И она меня отблагодарила. А потом еще два или три раза, да так, что после ни рукой, ни ногой. Я просто лежал и бездумно смотрел в потолок. Шевелиться не осталось сил. Берта тихонько посапывала рядом и загадочно улыбалась. Неожиданно она приподнялась на локте и задумчиво провела указательным пальцем мне по шее:

— Странный шрам, откуда он?

— Старое дело, — отмахнулся я. Расчертившая кожу белая нить давно заросла и в глаза не бросалась.

— Первый раз заметила, — удивилась Берта. — Вот уж не думала, что после такого выжить можно…

— Как сказал бы Гуго, это была престидижитация. Ловкость рук и никакого мошенничества.

— Расскажешь?

— Не-а! — Я опрокинул девушку на спину и навалился сверху.

— Захотел продолжения? — лукаво улыбнулась та.

— Хочу на твое новое лицо полюбоваться.

— Вот еще, новое! — фыркнула циркачка. — Всегда оно таким было, всегда…

— Как скажешь, — не стал настаивать я на своем, и тут раздался требовательный стук в дверь.

Соскочив с кровати, я подбежал к окну и немного успокоился — пара гвардейцев по-прежнему торчала на углу.

Стоп! А почему их двое?

Ага, понятно…

На ходу натягивая штаны, я вышел в гостиную и запустил в квартиру Рика Заре.

— Его высочество желает знать, что, бесы тебя забери, происходит! — с порога рявкнул тот, благоразумно не став называть вещи своими именами, и указал на распахнутую дверь спальни.

— Говори свободно, — успокоил я капитана гвардии, плеснул себе вина и предложил: — Выпьешь?

— Нет! — отказался Рик. — Что происходит?

— Это ты мне расскажи. Я лично всю ночь как убитый проспал.

— За вчерашний вечер и сегодняшнюю ночь наложили на себя руки уже девять человек. Все из высшего света.

— Кто-то действительно важный?

— Племянник казначея и жена столичного прокурора.

— Ну что ж, с этой бедой помочь могу. — Я разворошил золу в камине, вытащил пакет с «желтой пылью» и передал его Рику Заре. — Теперь сами решайте, кому жить, а кому умереть.

— Что это? — удивился капитан.

— «Желтая пыль». Дурман такой.

— Вот, значит, в чем дело? — задумался Заре и, проявив изрядное благоразумие, уточнил: — А когда этот пакет иссякнет?