Монстр

– Ладно, но если вы думаете, что сможете так легко от меня избавиться, то вас ждет неприятный сюрприз, Грег, – проговорила я нараспев. – Ну что, закрываемся?

Мне нужно проведать маму. После случившегося этим утром она по обыкновению наказывала меня молчанием и не отвечала на мои звонки.

– Если честно, мне пора бежать. Только что пришло сообщение от пациента. Тебя не затруднит самой закрыть клинику перед уходом? – крикнул он мне.

– Вовсе нет! – ответила я из уборной. – Поезжайте. Я уже давным-давно ее не закрывала.

Пять минут спустя я начищала медицинское оборудование и закрывала шкафчики.

Раздался стук в дверь.

Да кто вообще?..

По понятным причинам мы не пускали сюда посторонних.

Нахмурившись, я подошла к двери и посмотрела в глазок.

Merde.

Спешно разгладила медицинскую форму и поправила собранные в длинный хвост волосы.

Но все равно не открыла дверь. Затаила дыхание. Замерла неподвижно.

Уходи. Пожалуйста. Тебя слишком много и вместе с тем недостаточно.

– Слишком поздно, Никс. Я знаю, что ты там. Твоя машина припаркована прямо у входа.

Дважды merde. Мне некого винить в своей неосмотрительности.

И все же я не сдвинулась с места. Наблюдала в глазок, как Сэм оперся рукой на дверной косяк, насмешливо потупив взгляд в пол, будто у них была общая тайна.

– Можем сделать все по-хорошему, а можем по-плохому. Но тебе стоит знать, что плохой вариант подразумевает, что я выломаю двери, разворошу все вокруг и совершу еще много чертовски опасных поступков.

– Иди к черту.

– Не могу. Сатана выдал запретительный ордер против меня. А теперь открой чертову дверь.

– Ненавижу тебя, – простонала я, прижавшись лбом к двери и закрыв глаза.

– Нет, не ненавидишь.

– Но должна.

– Твоя правда, Шерлок. Открывай.

Я неохотно послушалась и отошла в сторону. Не было никакого смысла пытаться преградить ему путь с моим весом в пятьдесят пять килограммов.

Мы неотрывно смотрели друг на друга. Дверной порог простерся между нами, словно океан, который ни один из нас не хотел преодолевать. Мое сердце бешено стучало в груди.

Он сделал это снова. Пришел повидаться со мной. Отыскал меня.

– Ты убиваешь людей, – тихо произнес он.

Я ахнула и отшатнулась назад. Сэм шагнул вперед и прошел в клинику, не утруждаясь закрыть за собой дверь.

– Я наконец-то все понял. Хотя все это время ответ был прямо у меня под носом. Ты убиваешь людей. Вот чем ты занимаешься. Убийство из милосердия. Эвтаназия.

Я уперлась спиной в противоположную стену и зажмурилась, словно ребенок. Может, если притворюсь, что его здесь нет, он исчезнет. Но, увы. Его голос окутал меня, сгущая воздух, распаляя его так, что становилось трудно дышать.

– Вот почему ты ограничиваешься небольшим количеством пациентов. Вот почему все происходит подпольно. Вот почему ты хранишь здесь все свои лекарства. Вот почему занимаешься пациентами у них на дому. Теперь все понятно. Ты не лечишь людей, ты их убиваешь. Остается только один вопрос – зачем? Зачем ты, милая, заботливая Эшлинг Фитцпатрик, это делаешь? Твои братья всегда говорили, что ты хотела стать акушером-гинекологом или педиатром. Заниматься чем-то, связанным с детьми, как говорили они. Быть полной противоположностью тому, кем ты оказалась.

Глаза распахнулись, будто по собственной воле, и я встретилась с ним взглядом. В памяти возникли образы моей матери с сегодняшнего утра, когда она распростерлась на ковре в моей спальне и беспомощно рыдала. Я не хотела быть такой, как она. Безвольной, слабой, вечно скрывающей себя настоящую от окружающего мира. Я выпрямила спину и сделала глубокий вдох.

Но от старых привычек тяжело избавиться…

– Ты ничего не докажешь.

– Мне это и не нужно. Ты сама расскажешь мне правду.

– Пока сам ты хранишь от меня так много секретов? – выпалила я, задыхаясь от обиды. – Хорошая попытка. Зачем ты сюда пришел, Сэм?

Он напряг челюсти, но ничего не сказал.

– Мне трудно поверить, что тебе так важно, чем я занимаюсь. Тебе все равно, лечу я людей или убиваю. Ты ничего мне не должен, и твоя задача заключается не в том, чтобы за мной присматривать. Собственно, она как раз в обратном – держаться от меня подальше. Так почему ты никак не отвяжешься?

Его ноздри раздулись от злости. Он обхватил мою щеку грубой ладонью и наклонил голову так, что наши губы оказались на одном уровне.

– Я, черт возьми, сам не знаю, Эшлинг. Не представляю, что заставляет меня возвращаться к тебе, но, похоже, ничего не могу с этим поделать, а ты не возражаешь, так что давай покончим с этим и трахнемся уже, наконец.

А дальше все произошло, словно бросок змеи – внезапно, стремительно, неистово.