Монады

Они имеют право. Они правы. Но и вы, вы! Это, знаете ли, легко обвинять, легко бросать в лицо: ты такой-сякой! подлец! гнида! сволочь! говно! А вы сами-то какие? А? А ну-ка, отчитайтесь по гамбургскому счету высшей правды и справедливости! А ну-ка, сядьте-ка вместо меня на эту жесткую и прямо-таки раскаленную чужим пристальным вниманием и моим собственным (которое вполне могло бы быть и вашим) отчаянием! Сядьте, и я выскажу вам в лицо все, что о вас заслуженно и выстрадано думаю, и все, полагающееся вам по праву не владения и торжествования, но по праву претерпения, унижения и страдания. Я обнажу перед вами ваши собственные гнойники, сочащиеся желтой гнилью. Что мои-то по сравнению с этими?! – просто розарии благоухающие!

А вы сами, например, помогли мне в чем-нибудь, если уж возвращаться к прерванной теме нашего разговора? Ну, предупредили ли заранее о возможных последствиях, мол, так-то и так-то, мол, остерегись? Вы, конечно, возразите, что по простейшей причине вашей неимоверной нынешней молодости, тогдашнего просто и младенчества, вы решительно, даже если бы очень и захотели, ничего не могли бы мне посоветовать. А что же тогда вы так суетитесь? Что, вы знаете про то, как было раньше? Что жизнь предъявляла тогда, через что надо было пройти, чтобы явиться теперь к вам таким вот конкретным воплощением всего вам ненавистного. Вы возразите, что при всей переменчивости обстоящих нас условий жизни натура человеческая все та же и что всегда она находит выходы из ситуаций сходным образом, что любой по собственному опыту может судить о любом. Ну что же, вы правы. Вы молоды, вас жизнь еще не измучила. Но, между прочим, родители-то ваши, возвращаюсь я к своему, если уж не постарше меня, то точно моего возраста, уж могли бы мне что‐нибудь подсказать, чем-нибудь пособить. Нет, они предпочли вас рожать. Им, видите ли, было не до меня. Вот и получайте меня такого, каким я получился без необходимой мне вовремя поддержки! Вы, конечно, же воскликните:

– Дети за родителей ответственности не несут! Не плательщики по их счетам!

– Как же не плательщики! – жестко отвечу я.

– Нет! Нет! Нет! – вскричите вы.

– Да! Да!

– Нет!

Да. Вот ведь я перед вами, и вы уже платите, хотя бы потраченным временем, вниманием, нервами, желчью, злобой. Несут, несут дети ответственность за родителей. Еще – ой! – как несут! И ваши дети понесут на себе грехи ваши. Вашего холода, презрения, азарта травли и садизма по отношению к падшему и беззащитному существу. Я себя имею в виду. Я вам еще вспомнюсь. Еще вспомните меня! Еще буду являться вам по ночам, и вы жалостно будете стонать, стараясь заслониться костлявыми руками: Чуррр! Чуррр! И не будет вам никакого чура. А я прохладный и отпущенный, прощенный за все мои страдания и в общем-то отчаянно – искренние порывы, лежа на устрашающих коленях на небесах, с презрительной улыбкой буду наблюдать ваши корчи и метания. Хотя нет, нет, я все же не настолько бессердечен и безжалостен, сколько измучен. Нет, я буду, не в пример вам, полон сострадания, созерцая вас. Вот, вот когда вы окончательно убедитесь в своей пристрастности и неправоте и истинном соотношении наших реальных возможностей и душевных дарований.

Но это так. Извините меня, я заговорился. Да в моем положении это и понятно. Это, надеюсь, если и не простительно, то должно быть вам, по не вполне утраченному вами милосердию, понятно.

Как вы помните, я уже упоминал где-то, что родился я за 7 месяцев до великой устрашающей неимоверной войны – Великой Отечественной Освободительной Победительной Всесокрушительной Войны. Что? Даже и не слыхали, небось, такую? Я же уже поминал про нее. Что, не запомнили. Понятно, понятно. А про сталинские удары слыхали? Сколько их было, а? Не знаете, не ведаете? Материалом, так сказать, не владеете. А раньше бы вас ни в один институт без этого знания не приняли бы, ни в одно приличное общество не пустили. И не доросли бы вы до нынешнего своего самоназначенного и высокомерного положения моих осудителей. А я, я знал и знаю доныне все сталинские удары, где они наносились, каким количеством войск и техники, с ее подробной спецификацией, на что были направлены и какие имели неимоверные положительные результаты и влияние на весь ход войны да и на весь мировой исторический процесс. И как они доказали полководческий неземной гений товарища Сталина. И меня бы за это заслуги назначили бы главным судьей над всеми вами, и я бы безжалостно присудил бы вас к справедливой и заслуженной всеми вами высшей мере наказаний. Да вот, увы, не получилось. Времена изменились. Все поменялось. А все-таки про войну, дети, нужно знать. Стыдно, стыдно, нехорошо. Ну, хоть почитайте что-нибудь где-нибудь, родителей расспросите, старших, меня, к примеру, пораспрашивайте.