Молодые люди

По-прежнему в ярко освещенном вестибюле нет никого. Скрипнула половица под отступающими шагами Лиды. Вахтер — вон он, на крыльце, оказывается. Сквозь застекленную дверь видно, как он глубоко перегнулся над железными перильцами — должно быть, заговорился с кем-то. А под лестницей сумрак, и Лида бессознательно отступает все ближе к желанной, укрытой от посторонних глаз нише.

— Ну! — шепотом призывает она. Ничего больше, только этот короткий вздох, в котором Алеша вдруг угадывает ласковый зов девушки, привыкшей со смехом отваживать столько льнущих к ней ребят, но к нему, к нему единственному обратившейся вдруг с надеждой и нежностью.

10. Полочка с узорами

В комнате, где жили Алеша с товарищами, установились точные, по часам размеренные распорядки.

В половине девятого все расходились на работу, после пяти возвращались домой пообедать, немного отдохнуть, а там Володя Медведев и Юра Самохин брались за книжки, готовили уроки, а Вадим Королев и Алеша Громов уходили на весь вечер по своим общественным делам. К ночи все собирались снова и часа полтора еще дружно проводили за общим столом — чаевничали, закусывали, делились новостями.

Комсомольские дружины содействия милиции очень скоро вышли за пределы первоначально намеченного круга действий. Общегородской комсомольский штаб содействия милиции стал в то же время и ревностным помощником клубных организаций. А так как клубных помещений было еще мало и чем привлекательнее, чем разнообразнее и интереснее становились в них вечера, тем большие толпы безбилетных бушевали у входа перед контролерами, — у Алеши возникла мысль о создании уличных бригад самодеятельности. Скоро весна. По вечерам на площадях можно будет собирать молодежь, занимать их песнями, танцами, музыкой, разъездной концертной программой на грузовиках, перебрасываемых из одного конца города в другой, а то и маленькими спектаклями на особо сколоченных подмостках. Бригады затейников можно будет также рассылать по вечерам в самые общежития молодежи. Конечно, Вадим Королев стал душой этой новой затеи, — по всем клубам он сколачивал к весенне-летнему сезону группы певцов, музыкантов, чтецов, плясунов, любителей драматического искусства. Подбирались программы, шли усиленные репетиции.

Возрастающая спаянность четырех жильцов комнаты все сильнее отчуждала пятого. Витька Глушков не поддавался никаким увещаниям, никаким попыткам товарищей втянуть его в общее дело.

Он все больше томился, скучал, все чаще задумывался над былой своей вольной жизнью. Налегке перебирался он раньше за тысячи километров — из хмурых северных лесов в сверкающие под обильным солнцем края субтропиков; пресытился южными прелестями — сорвался в новый дальний путь; через какие-нибудь пятнадцать суток очутился на Дальнем Востоке, просторы Тихого океана расстилались перед ним… Вот это была жизнь!.. Гуляй, где хочешь. Хватай, чего душа потребует. В ту пору и появилась среди множества рисунков на его теле особая надпись по животу над самым пупком: «Все трын-трава!» Привольно жилось Витьке на свете с этой истиной! А теперь…

Но вот однажды принес Витька Глушков со стройки домой отходы пиломатериалов, стал что-то усердно мастерить по вечерам. В комнате валялись стружки, запахло лаком и красками, гвозди разных форм и размеров рассыпаны были на стульях и по полу.

Однажды Анастасия Степановна, застав Глушкова в комнате одного за этой работой, поинтересовалась — что он такое строит?

Витька сначала ответил уклончиво: «Да так… Одну штуковину!» Потом признался: «Полочку для книг». Он показал рисунок в журнале, по образцу которого решил испробовать руку. То была действительно очень изящная полочка с пышными узорами.

— Для книг? Какие же у тебя книги? — удивилась воспитательница.

— А то я для себя?.. Я… на продажу делаю. В воскресенье на рынок снесу.

Анастасия Степановна сказала: «А-а-а!» — с нотками сожаления, но потом одобрительно похлопала Глушкова по плечу. Все лучше, чем по чужим комнатам шататься, водку глушить…

Всю неделю Витька мусорил в комнате, не обращая внимания на упреки и ворчание сожителей. Заднюю и обе боковые стенки он унес в деревообделочную мастерскую строительного треста и вернулся оттуда с заготовками, затейливо обточенными на токарном станке. Теперь оставалось только соединить воедино составные части, покрасить и отлакировать готовое изделие — истинное произведение столярного искусства, в которое вложено было столько усердия и любви.

В воскресенье Витька надел свой новый костюм и унес полочку из дому. Но не на рынок он пошел, а на Суворовскую улицу. Полочка была задумана как новый повод для визита к Кате. Полочка была подарком «сестренке».

Проходили дни, в комнате общежития появилась обнова — Самохин купил себе велосипед. Возвращаясь домой, он любовно возился в коридоре над машиной, тщательно вытирал тряпкой шины колес, потом вкатывал машину в комнату и специально запасенным замшевым лоскутом подолгу оглаживал раму, руль с пробковыми наконечниками, пружинные основы подседельника.