Молитва о Рейн

Тааааак серьезно. Вчера вечером и сегодня утром он действительно немного пошутил со мной, но с тех пор, как мы вышли из дома, красавчик был весь такой деловой. Мне кажется, что я не могу его прочесть. Иногда он бывает расслабленным и забавным… и не знаю… типа флиртует. А иногда смотрит на меня так, словно ненавидит. Как будто я надоедливая младшая сестра и его тошнит оттого, что таскаюсь за ним.

Может быть, это потому, что я сейчас не очень-то полезна. Он гораздо добрее, когда мне удается ему помочь.

Все, что я делаю — это хожу вокруг и ковыряю землю большой палкой.

Уэс сказал, что бомбоубежище находилось под землей, и единственным входом была металлическая дверь, похожая на большой квадратный люк. Оно, должно быть, было построено в 60-х годах, когда семейные убежища от радиоактивных осадков были в моде, но к тому времени, когда Уэс нашел его, от дома, которому бункер принадлежал, осталась только рассыпающаяся каменная труба.

Мы все утро искали эту чертову трубу. У меня не хватает духу сказать Уэсу, что я провела всю свою жизнь в этих лесах и никогда не видела старую каменную трубу, но думаю, — вполне возможно, что она упала после того, как он уехал. За тринадцать лет многое может случиться.

Да здесь в последнее время даже за тринадцать минут многое может случиться.

— А ты уверен, что это было за «Бургер Пэлас»? — спрашиваю я тоненьким тихим голоском.

Мы обшарили здесь каждый квадратный фут земли, и эта дверь либо зарыта так глубоко в сосновых иголках, что палка не достает, либо находимся не в том месте.

— Да, чертовски уверен. Я жил прямо там, — рычит Уэс, тыча пальцем в противоположную сторону от трассы, — и каждый день проходил мимо этой проклятой трубы, когда шел… — его голос затихает, и он крутит головой, пытаясь избавиться от воспоминаний. — Фу! — Уэс бросает рюкзак на землю и садится рядом с ним на поваленный ствол дерева, прижимая кончики пальцев ко лбу. Его свежевымытые волосы падают на лицо, завиваясь на кончиках, которые были заправлены за ухо.

Я сажусь на бревно в нескольких футах от него и расстегиваю молнию рюкзака, делая вид, что ищу бутылку воды или что-то еще.

— Жаль, что мы его еще не нашли. Уверена, мы уже близко. Наверное, какой-нибудь глупый мальчишка повалил трубу или типа того.

Уэс даже не смотрит на меня.

Ты только делаешь хуже. Заткнись.

Я вижу пакетик с тропической смесью, вытаскиваю его и протягиваю Уэсу.

— М&М? — улыбаюсь, слегка встряхивая упаковку.

Уэс поворачивает ко мне голову, — один глаз спрятан за завесой волос, и одаривает меня почти улыбкой. На самом деле это просто подергивание в уголке его рта, и не могу сказать, было ли это благодарностью, или нет; было ли это подергивание типа: «Я рад, что ты здесь», или: «Ты раздражаешь меня до чертиков, и я просто терплю тебя, пока не придумаю, как избавиться».

Прежде чем сознаю, что делаю, я протягиваю свободную руку и заправляю волосы Уэсу за ухо, чтобы получше рассмотреть смущенное выражение лица.

Что заставляет его улыбку почти полностью исчезнуть.

Дерьмо.

Теперь Уэс смотрит на меня точно так же, как вчера за рестораном «Бургер Пэлас». Взгляд, что замораживает воздух в моих легких. Тот, который сосредоточен, бесстрастен и чертовски пугает. Интересно, о чем он думает, когда так смотрит на меня? Что скрывает?

Осознаю, что смотрю на него, неловко держа руку у него за ухом, поэтому опускаю глаза и отдергиваю руку назад.

— Мы найдем его, — выпаливаю я, не в силах придумать, что еще сказать.

— Да? А что если нет?

Я снова глянула на него из-под накрашенных ресниц.

— Мы умрем?

Уэс очень медленно кивает и жует уголок рта, изучая мое лицо.

— Почему у меня такое чувство, что ты не слишком расстроена этим?

Потому что я не расстроена.

Потому что я жду ее с нетерпением.

Потому что я слишком труслива, чтобы сделать это самой.

Пожимаю плечами и продолжаю:

— Потому что это означает, что получу вторую попытку.

— Нет, не так, — резко отвечает Уэс, выпрямляясь. — Это значит, что с тобой все кончено. Неужели не понимаешь? Это значит, что ты проиграла, а они выиграли.

Я хочу сказать ему, что меня такой конец устраивает, кем бы «они» ни были, но знаю, что подобный ответ приведет только к новым вопросам. Вопросам, на которые не хочу отвечать. Вопросам, от которых будут сотрясаться замки́ на крепости «Дерьмо, о котором больше никогда не буду думать, потому что все это не важно, и мы все умрем». Поэтому закрываю свой рот.

Кроме того, если Уэс узнает, что я просто использую его для отвлечения, и на самом деле не хочу выжить, чем бы ни было то, что грядет, он может больше не позволить мне таскаться за ним. А таскаться за этим мудаком — это, вроде как, моя единственная причина жить в данный момент.

Я вздыхаю и оглядываю лес, молясь об озарении, которое поможет мне убедить его, что мы хотим одного и того же.

Выдохнув, наклоняюсь вперед и кладу локти на колени.

— Если бы только у нас был металлоискатель или что-нибудь в этом роде.

— Вот именно! — Уэс щелкает пальцами и указывает на меня тем же движением.