Мокрый мир

– До завтра. – Он помедлил и отпустил нить. Стена «заросла» ковром. Нэй перехватил внимательный взгляд Вийона.

«Что?»

Дух промолчал.

– Пора спать, – заключил Нэй, раздраженно стягивая сапоги. В окнах пели сверчки. Всхрапывали слоны в загонах. Там, за пологом шелестящей ночи, Нэя ожидала неизвестность.

Что увидит он, преодолев Реку? Развалины Оазиса? Символ Распятого? Марионетку на троне?

Успеет ли?

Нэй задержался у двери, ведущей на балкон. Опустил ладони на травяную ширму. Постоял так минуту, резко качнул головой и повернулся к кровати.

«Цыц!» – бросил он фамильяру.

На балконе раздалось шлепанье босых пяток. Сердце Нэя замерло. Ширма раздвинулась, и Лита вошла в комнату. Ее глаза были широко распахнуты, пухлые губы приоткрыты, дыхание с шумом вырывалось из легких.

Вийон выскользнул за дверь. Чертов предатель.

Лита смотрела на Нэя в упор. Он вспомнил далекий-далекий день, когда кланяющийся старичок на джонке падальщиков вдруг обратился в хамоватую, несносную, восхитительную девчонку.

Молчаливый диалог длился вечность. А затем они ринулись друг к другу, колдун и плебейка Кольца, и губы их соединились, как нити заклинаний, а языки сплелись в магическом танце. Руки Нэя трогали, гладили, сжимали. Руки Литы не скучали без дела, пробуя и проверяя. Ногти порхали по рубцам.

Шарф стек на пол красной лентой. Лита чуть отстранилась, рассматривая Нэя потемневшими глазами.

– Откуда это? – спросила она, касаясь крестообразного шрама на левом соске.

– Была история, – хрипловато ответил Нэй. – Затопленный паром. Неважно.

– В книгах Джиа ты гораздо красноречивей.

Она обхватила ладонями голову Нэя, провела подушечками пальцев нежно, от уголков глаз к вискам. Он смотрел, как вздымаются, живут ненасытной молодой жизнью груди Литы, как проступают под кожей ниточки сосудов. Восхищенное лицо колдуна отразилось в лезвии. Лита вынула кинжал из-за пояса шаровар. Повертела и вложила его в руку Нэя.

– По правилам ты обязан отрезать мне мочки. Лиззи – мы учились в одной школе – сказала, это совсем небольно.

Нэй стиснул рукоять. Поцеловал шелковистую щеку. Поцеловал верхушки обнаженных грудей. Поцеловал живот. Встав на колени перед Литой, он осторожно, чтобы не поранить нежную кожу, сунул лезвие за пояс ее шаровар и распорол их. Ткань опала, зазвенев зеркальцами, открывая путь. В череде последних событий Нэй позабыл это чудесное ощущение: идти и знать, что путь верен.

– Мне нравятся твои мочки, – сказал он, роняя кинжал.

Лита улыбнулась и жарче, яростнее впилась в губы колдуна.

Ветер приносил ароматы благоухающего сада. Цветочный лепесток спикировал со стола и прилип к сверкнувшему лезвию кинжала.

Звероголовые боги наблюдали с потолка за тем, как двое смертных заново обретают Гармонию.

* * *

Калькутта растворилась в утренней дымке, наполнились западным ветром заговоренные паруса и словно тень убралась с палубы. Обленившиеся речники вспомнили свои навыки, заиграли мышцы под жирком, движения стали резвее, точнее. Капитан Пакинс на шканцах сбросил оцепенение и улыбнулся чему-то краем рта. Может, чайкам. Может, волнам.

Радостное возбуждение воцарилось на «Каллене». Только Алтон пригорюнившись глядел в воду. Печально вздохнул, услышав шаги, но, повернувшись к друзьям, нехотя заулыбался:

– Георг, Лита! Да вас не узнать!

– Я сам себя не узнал бы, питайся сладостями раджи еще недельку. – Маска привычной угрюмости сегодня плохо клеилась к лицу колдуна. Его глаза искрились, омолаживая благородные черты. Лита щурилась и прикусывала улыбку, словно удерживала внутри то ли огромную тайну, то ли щекочущих бабочек.

– Маркиз, над вашей кислой миной потешаются все союзные острова.

– Впервые слышу!

Лита подняла палец. В клетке на полубаке заголосили голубоногие олуши. Лита с удовольствием провернула бы этот фокус с Лилу, но слониху перевозили на одном из судов флотилии раджи, чтобы не подвергать испытанию остойчивость «Каллена».

Алтон хихикнул.

– Я немного…

– Затосковал по принцессе, – окончила фразу Лита. Запрыгнула на пороховую бочку. – Поверьте, вы глазом моргнуть не успеете, как Канти приплывет к вам. Я уже ломаю голову, что надеть на свадьбу.

– Тебя никто не приглашал, – буркнул Нэй.

– Вы все приглашены! – воскликнул Алтон. – Вы все! – Он помахал Сынку, и капитан непонимающе махнул в ответ. – И вы! И вы, Каххир!

Каххир Сахи, побрившийся, одухотворенный, в просторных восточных одеяниях, вышел на корму. Вийон и паук закружились по палубе, приветствуя друг друга.

– Ах, что за чудо – избавиться от пушечного ядра и цепей! – Сахи пригладил волосы, черные, с белоснежной прядью на виске. – Готовы умереть за Гармонию?

– Готовы жить во имя нее, – рапортовала Лита.

– Похвально. Где же ваша трость? – Сахи оглядел Нэя. Он подразумевал трость с золотым набалдашником – высший знак отличия в Калькутте, подарок Пандея. Вместе с тростью раджа даровал чужестранцам шкуры и вина, и механического соловья, поющего рулады по щелчку пальцев.

– Пришлось оставить в каюте. – Нэй окинул сердитым взглядом Литу. – Мне сказали, с тростью я похож на чиновника.

– На чванливого чиновника, – вставила Лита.