Мокрый мир

Проницательные голубые глаза Сахи лучились.

– Мой друг, самое время вам бросить эти глупые странствия и осесть при дворе. Мы вволю наплавались. По горло, к счастью, целое. Полагаю, щедрость милорда будет безграничной. Когда брат поведает о ваших подвигах Маринку… когда Руа будет уничтожен…

– Брат? – переспросила Лита.

«Он был в моей голове, – подумал Нэй, бледнея. – Он знает и про Банти, и про сгоревшее письмо».

– Маркиз Алтон. – Сахи смотрел Нэю в глаза и коварно улыбался.

«Жаль, я не бросил тебя в тюрьме», – помрачнел Нэй.

Как бы ни были радушно настроены колдуны, они не упустят возможность произвести должный эффект. И Сахи наслаждался эффектом.

– О, – засмеялся Алтон. – Мы не братья, увы.

– Братья, – сказал легкомысленно Сахи, разворачиваясь и удаляясь к корме. – Конечно, вы братья, если у вас один отец.

Паук посеменил за хозяином, стуча сегментированными конечностями. Лита посмотрела на Нэя, затем на Алтона. Ее челюсть отвисла.

– Речное пугало… – прошептала она.

– Георг? – Алтон, раскрыв рот, ждал опровержения несусветной чуши, озвученной Каххиром Сахи.

Чувствуя затылком ошарашенные взгляды друзей, Нэй отошел к фальшборту и вцепился в планшир. Ветер дул в лицо, остужал. Вопросы Алтона потонули в шуме.

Нэй не знал, кто воззвал к нему из раковины много лет назад – мама или кто-то другой, но три слова – «Найди Уильяма Близнеца» – изменили его жизнь. Подхватили кораблик и направили по ветру. «Найди Уильяма Близнеца» – это все прожитые годы, это магия, кракены, остров прирученного электричества, Косматый маяк и Лита.

Так, может, то была не мама? Может, сама Гармония обратилась к Нэю? И он все сделал правильно.

Все правильно.

Нэй улыбнулся.

«Каллен» шел в неизведанность, в туман. За ним, бороздя речную гладь узкими килями, следовала флотилия великого раджи.

9. Красная река

Палуба куттера качалась под ногами капитана Пакинса по прозвищу Сынок.

У куттера было имя, но Сынок не хотел привыкать. Этот союз – временный, а потом Пакинс вернется на шканцы своего судна. «Каллен» кренговали три дня назад, чтобы почистить днище и борта, залатать мелкие пробоины. Да и начистоту – для ближней разведки когг годился слабо.

Чтобы увеличить быстроходность и маневренность, с куттера сняли четыре пушки из восьми. Но Сынку все равно казалось, что судно едва тащится сквозь густое утреннее марево, где ни черта не разглядишь дальше бушприта, который оседлал впередсмотрящий.

– Что-нибудь видно? – крикнул Сынок.

– Ничего, капитан! Туман!

Туман, кракен его дери. Свежий ветер толкал грязные паруса, стряхивал со снастей капли сырости. Полоскал торговый флаг на гафеле. Вряд ли флаг обманет тех, кто прячется в губчатом тумане, но, даст Творец, поможет выиграть время.

Время для бегства.

«Мы будем улепетывать, – подумал капитан без душевных терзаний, – драпать на всех парусах». Потому что по сравнению с тем, что должно появиться в этих водах, куттер-разведчик – сущая букашка. Щепка, обломок.

Сынок вернулся на шканцы.

Куттер скрипел, жаловался уставшими шпангоутами и мачтой. Штаги тянули мачту в сторону носа, бакштаги – в сторону кормы. Капитана Пакинса тоже гнуло в разные стороны: впереди – долг, позади – любовь; к земле и от земли – ритм речной жизни. Какие ванты поддерживают его с бортов? Преданность человеку, благодаря которому он имеет и то и другое?

Долг и любовь.

Да, теперь Сынку было что терять и что защищать помимо своей шкуры. Из путешествия на Восток он вернулся с… невестой. Не только маркизы и придворные колдуны находят свои половинки!

Она танцевала для него в порту Калькутты («За Рекою ждет успех и танцовщиц звонкий смех»), смуглая богиня, наваждение, а потом пробралась в его каюту и его сердце. Почти сутки просидела в рундуке под кормовыми окнами – Сынок нашел приз уже на Реке, по пути в Полис… нет-нет, «призы» достаются пиратам, а он нашел любовь.

Свою Кшитидж.

Он не удивился, услышав, что означает ее имя: горизонт. Это было невозможно, но он его достиг.

Сынок знал, как люди реагируют на его половинчатое лицо, но Кшитидж захотела быть с ним. Девушка с короткими волосами, к которым во время танца присоединяла чужие волосы. Девушка с белой кожей и зубами, с красными губами и серединками щек. Его женщина.

Куттер шел на юг, оставив по правому траверзу цепочку безлюдных островков. Двигался в тяжелом тумане, колдовской пелене, которую не в силах разорвать ветер.

Облокотившись на планшир, Сынок всматривался в серую мглу. Оглянулся через плечо – туда, где милях в сорока был Полис, а между ним и куттером – объединенная эскадра. Корабли Полиса, боевые суда Калькутты, ладьи словяков.