Мокрая вода

– Как настроение? – спросила Люся.

– В целом – хорошее. Надо чаще обниматься, – пошутил он.

– И целоваться, – засмеялась Люся.

– В губы, – подхватил Боб, неожиданно ощутив некую сексуальность в безобидном слове.

Люся слегка покраснела и согласно кивнула.

Позже приехал на «классике» муж Татьяны, и все засобирались. Люсе было по дороге с Таней. Боб вышел без куртки. Они остановились около дверцы.

– Вас проводить? – спросил он, неожиданно на «вы».

– Не сегодня!

Боб чмокнул её в щеку. Она засмеялась и села в машину.

Он шёл к метро и радовался, что Люся уехала. Она была «ШП» – «швой парень», знала много о нём. С ней он советовался даже по некоторым «тонким» вопросам.

И ему не хотелось разрушать это равновесие. Значит, может быть, женщина-друг? Обычная симпатия одного человека к другому.

Боб подумал:

– Вот я и добрался. Докуда – до ночлега? явки? хаты? Пусть будет – до дома!

Зеркало в прихожей, как поверхность илистой воды – тёмно-коричневой, мутной в глубине.

Вон тот, внутри – он другой? Лучше? Или я его таким делаю мысленно, непроизвольно идеализирую, глядя в молчаливое лицо перед собой? Уж я-то точно могу сказать, что прячется за этим лицом. Но что я про него знаю? Почти всё? Или ничего не знаю?

Прошёл в ванную. Оливковое мыло, подарок Геныча, было плотно облеплено тараканами. Что-то им нравилось в этом продукте. Должно быть, натуральность.

– Привет, усачи! А не соврал Геныч, и впрямь – экологически чистое!

Дождался, пока скроется самый бестолковый. Взял в руки зелёный прозрачный брикет. Многолетняя привычка – с дороги сразу вымыть руки!

Глянул ещё раз в зеркало, словно оно говорило – взгляни лишний раз, внимательней.

Сделал несколько бутербродов – чёрный хлеб и сало. Разжевал чёрную точку кориандра, отклеившуюся от горбушки, и почувствовал терпкую, пряную анестезию.

«Сатанинское дерево» накрылось сверху весёлым венчиком маленьких листочков.

– Наверное, у него на родине – лето.

Достал из холодильника бутылку перцовки. Присел у окна. Свет включать не стал.

– Ваше сиятельство, лампа – отдыхайте!

Поставил перед собой маленькую рюмку. Штору не задвинул. Смотрел на ночной район. МКАД находился другой стороны дома и слышен не был.

– При моём пониженном уровне слуха – меньше стрессов, – подумал он.

В проёме между двумя многоэтажками светился круглосуточный универсам.

– «ОТИДО», – прочитал он. – Странное название! Какая-то «япона-мать». Стоп! «От и до»! Грамотей!

Засмеялся. Налил из квадратной бутылки золотистой перцовки.

– Будь здоров, – подмигнул отражению в тёмном стекле, выпил. Закусывать не стал.

Цифры на старом будильнике ухмылялись, кривлялись в неверных бликах. Из арабских превращались в римские, потом в какие-то чёрточки. Египетских птиц, носорогов, насекомых.

В небе вспыхнула лазерная подсветка. Серые очертания дирижабля превратились в огромный серебристый банан, и крупными буквами била по глазам фраза: «Научим Как Вкладывать Деньги»; и пониже – новое метро.

Плавно развернулся.

На другой стороне так же крупно было написано:

«Необъятная Кладовая Высоких Доходов» – новое метро.

– Стосковались по «МММ». «Баранов» надо периодически стричь. Где-то сейчас Метрон? – подумал Боб. – Можно ли жить, не причиняя боли? Страдания? Надо устранить источник, который может их вызывать. И – наступит счастье?

Будильник резко зазвенел – чёрная минутная стрелка коснулась жёлтой, «тревожной». Упал на спину, завертелся, дотарахтел, остановился. Пошуршал совсем уже умирающим звуком, как сонный кузнечик лапками, качнулся и затих.

Боб прошёл в комнату. Подошёл к комоду, включил проигрыватель, поставил пластинку, купленную давеча у старика. «Колокола». Худощавый паренёк в джинсе, аккуратные усы. Приобнял за талию жёлтую гитару.

Песни были наэлектризованы событиями девяностых и Бобу понравились.

– Всё верно! – подумал он. – И про депутатов, и остальное, но самое удивительное – ничего не изменилось! Библию каждые сто лет не переписывают. Вот это уж точно!

Он выпил. Взял бутерброд. Сало тёплое, мягкое, закусывать расхотелось. Стоял, смотрел за окно.

– Одинок ли я сейчас? Нет! Я там был одинок, среди людей. Сейчас я возьму хорошую книжку и буду общаться с умными собеседниками. Без суеты, пытаясь понять их жизнь и её тайные источники, самое ценное на их взгляд. Страсти, подлости, бессилие, подвиги, борьбу. Любовь. И сердце моё открыто для этого общения. И если я критикую старушек в метро, злюсь, горжусь чем-то пустым и неважным – значит, мне ещё далеко до понимания людей и осознания себя.

Телефон зазвонил резко и неожиданно. Боб вздрогнул, кинулся к столику. Схватил неловко трубку, выронил. Подхватил её, кособоко приложил к правому уху, которое лучше слышало.

– Алло! Слушаю!

Короткие гудки.

* * *

Он набрал номер Геныча.

– Привет, Геныч – Змей-Горыныч!

– О! Привет! Я тебе тока-тока звонил.

– А я повычислял, думаю – ну кто ещё может в это время озаботиться мной? – Боб засмеялся. – Унутренный голос шепнул! Я тебе звонить собирался, а ты лёгок на помине. Хотел тебе предложить.

– Предлагай! Я открыт для диалога!

– Завтра у нас какой день?